|
Материалы
Второго семинара по Второй логике для всех желающих 22-24.10.2004 (Подмосковье)
|
Саша:
А что это такое?
Клейн:
Это выйти и что-нибудь нам рассказать.
Эни:
А почему у тебя на майке так странно написано?
Саша:
Не знаю.
Клейн:
Эни только что была в Барселоне, а у тебя на майке, как раз, «Барселона» написано. Помнишь, как в том анекдоте? Идет чувак, смотрит, памятник. — Это кому памятник? — Пушкину. — Это который «Му-му» написал? — Нет, «Му-му» Тургенев написал. — Странно, «Му-му» Тургенев написал, а памятник — Пушкину. (смех) Почему у тебя на майке «Барселона» написано?
Саша:
Не знаю, мне нравится эта майка, короче. Поэтому на ней написано «Барселона». (смех)
Клейн:
На всех майках, которые ему нравятся, написано «Барселона». И не только на майках. На чем у тебя еще написано «Барселона»? (смех)
Саша:
Ни на чем. У меня, просто, сестра ездила, привезла.
Учащийся:
А как тебя зовут?
Саша:
Меня зовут Саша.
Учащийся:
А еще?
Саша:
Еще? В смысле, еще какое-нибудь имя?
Учащийся:
Ну, вот, Саша здесь каждый двадцатый.
Клейн:
Саш, говорят, как собак нерезаных. (смех)
Саша:
Смотря где. (смех)
Учащийся:
Как тебя отличить от других Саш?
Саша:
(задумчиво) Меня…
Клейн:
Здесь есть Саши? Кто Саша, поднимите руки.
Учащийся:
Саша Бабкин вот сидит.
Белка:
Блин, а их немало. (смех)
Учащийся:
Чем ты от других Саш отличаешься?
Саша:
Ничем. (смех)
Аня Зыкова:
Майкой. Это пи-ар. Наглый черный пи-ар.
Клейн:
Вы вошли в область Второй Логики — «чем одно отличается от другого?» — проскочили ее в область пи-ара…
Учащийся:
Навылет.
Клейн:
Тем не менее, найди, пожалуйста, хотя бы два отличия между тобой и другими Сашами.
Саша:
Могут быть разные фамилии, место жительства, разный цвет глаз.
Клейн:
Три отличия — отлично. А еще есть Саша Long.exe, я вспомнил. А есть ли у тебя именно в названии, в наименовании отличия? Может, у тебя ник-нейм или что-то еще? Чтобы, когда говорят «Саша», ясно было, о ком идет речь?
Саша:
Вы мне хотите дать кличку какую-нибудь?
Клейн:
Нет… Саша-Барс.
Саша:
Барсик уж тогда.
Учащиеся:
Ты сам это сказал. (смех)
Клейн:
Ну, мило, мило. Вот так и войдешь в анналы истории.
Саша:
Куда?!
Учащийся:
Нева-ажно.
Белка:
Расскажи про себя что-нибудь хорошее.
Саша:
Что-нибудь хорошее… А что такое «хорошо»?
Учащийся:
Вот, можешь рассказать, что такое «хорошо».
Клейн:
Что такое «хорошо» на твой взгляд? Краткое эссе, спич, пару мыслей.
Саша:
«Хорошо» — это, когда удобно.
Белка:
Значит, хорошая девушка — это удобная девушка?
Учащийся:
Эргономичная. (взрыв смеха, аплодисменты)
Клейн:
А хороший индеец — это удобный индеец? (смех)
Саша:
Смотря в чем, опять же.
Клейн:
Хорошо.
Саша:
Это, всего лишь на всего, одна сторона «хорошо». Я имею в виду «удобно» — то, что касается вещей. Что касается людей, там, может быть, совсем другое что-то хорошее.
Учащийся:
Какое для тебя хорошее качество в людях?
Саша:
Доброта.
Учащийся:
А ты добрый?
Саша:
Я стараюсь быть добрым.
Учащийся:
А что подпадает под это понятие?
Саша:
Отзывчивость, сюсюканье… просто улыбаться.
Клейн:
А хорошесть у вещей, у людей, у всего остального… Что-нибудь в этой хорошести есть общее или всегда хорошесть разная? Почему и то, и то, и то мы называем «хорошим»? Здесь что-то есть общее? И в вещах, и в людях, и в процессах?
Саша:
То, как я это понимаю — вот это, наверное, общее. И то, и другое я называю «хорошим».
Клейн:
По какой причине и то, и другое, и третье ты называешь «хорошим»? Вот девушка хорошая…
Саша:
Это, наверно, «мне нравится».
Клейн:
(обращаясь ко всем) Вы, наверно, не испытываете такого удовольствия, как я, от этой беседы?
Аэрр:
Почему?
Клейн:
Ну, потому, что вы менее образованны… потому, что это, фактически, слово в слово, повторение беседы с Сократом о хорошем, о прекрасном, о девушках. «Диалоги» Платона кто читал?… Да, точно, «Про прекрасное», но структура та же самая. Такой кайф. Читайте Платона… Пи-ар. (смех)
Что общего в «хорошем» в девушке, в людях, в вещах, в процессе? Почему Саша и то, и то, и то называет «хорошим», как он выделяет «хорошее»? Если был ответ, повтори, пожалуйста.
Саша:
Мне это нравится.
Клейн:
А почему тебе это нравится? Можешь чуть-чуть включить мозги и ответить, что такого общего есть в том, и в том, и в том, что вызывает у тебя одинаковую реакцию, что тебе нравится? Или, другими словами, одинаковую реакцию, что ты называешь это «хорошим»?
Саша:
Не могу. У меня и так мозги включены. Видимо, я чего-то не вижу… каких-то общих вещей.
Учащийся:
Что тебе не нравится в людях? Какие качества?
Саша:
Я даже не могу это описать. Есть такие люди, которые, в общем, могут довести любого до белой горячки, короче.
Учащийся:
Напоить, что ли?
Саша:
Ну, нет. (смех) «Белая горячка» не в том смысле… ну, как бы, они везде и всегда любого человека могут раздражать, зацеплять. И делают это… им даже приятно от этого, в принципе.
Клейн:
То есть, в этом вы с Эни солидарны — «уроды, типа»?
Учащийся:
Тебя раздражают люди, которые всех раздражают?
Клейн:
То есть, вы с Эни смотрите: «уроды, сидят, кроссворды разгадывают»…
Саша:
Нет, эти люди они не те.
Клейн:
Не-ет? (смех) Эту фразу, пожалуйста, запишите два раза: «эти люди они не те». (смех) Так. Тогда чуть подробнее и точнее.
Саша:
Подробнее. Таких людей, как бы, очень мало, на самом-то деле. Встретить их, как бы…
Учащийся:
Большая удача. (смех)
Саша:
Никакая это не удача. Смотря, где ты их встретишь — если ты будешь жить с таким человеком в одной коммунальной квартире, то это, в принципе, беда.
Клейн:
Хотел бы ты жить в одной коммунальной квартире вместе с Эни?
Саша:
Вот с ней?
Клейн:
Да.
Саша:
А почему бы нет?
Эни:
Не соглашайся. (смех)
Саша:
Я не понимаю, вообще, какая тут разница, я имею в виду…
Эни:
Тебе надо оценить: урод я или нет.
Саша:
Нет, не урод. (смех)
Белка:
Значит, эргономичная такая?
Эни:
Нет, это не очень хорошо. (смех)
Белка:
Да?
Эни:
Угу. Это немножко аморально. (смех)
Белка:
Такой тихий пи-ар.
Учащийся:
Удобная эргономичная девушка. (смех)
Клейн:
То есть, мир, в основном, состоит из хороших людей, из добрых людей?
Саша:
Нет. Добрых людей тоже мало.
Клейн:
А из каких людей тогда состоит мир, в основном?
Саша:
Ну, как. Непонятно из каких людей. Ну, в общем…
Клейн:
Хороших — мало, плохих — мало…
Саша:
Остальные люди, как бы, они…
Учащийся:
Никакие.
Саша:
…они, сегодня — хорошие, завтра — плохие. Они, вообще, как бы, никакие. Вот так. Все зависит от того, как ты с ними знаком, конечно. Я имею в виду то, что они едут в метро, решают кроссворды. Какие они, люди эти? Фиг его знает.
Учащийся:
А себя ты к каким людям относишь?
Саша:
В смысле пи-ара? (смеется) Конечно, к самым хорошим.
Учащийся:
Блин, это классно.
Клейн:
Это называется — прямой пи-ар.
Учащийся:
Направленный.
Клейн:
А что лежит в основании того, что ты себя считаешь самым хорошим? Ну, кроме, конечно, непомерно раздутой гордости. (смех)
Белка:
Ба-а-арсик. (взрыв смеха)
Саша:
Не скажу. Во как. А то я сейчас начну, буду говорить, запутаюсь, и еще окажется потом, что я совсем и не хороший.
Клейн:
Нет, это будет, просто, путаный пи-ар. (смех) Это не страшно.
Аэрр:
Опять же, существует понятие коммерческой тайны, да?
Саша:
Так если вы, как бы, спросили меня мое мнение обо мне, я вам ответил. А почему — это уже вопрос интересный.
Аэрр:
Так это, как раз-таки, и интересно.
Саша:
Тогда я, может быть, совсем и не хороший, как бы, как-то…
Учащийся:
То есть, твое мнение о себе безосновательно вообще?
Саша:
Мнение же о себе может же быть безосновательно?
Клейн:
Может быть. Да, как правило, так всегда и есть. (смех)
Учащийся:
Да, вообще, обман какой-то.
Сергей Гаврилов:
А много ты людей встречал, которые себя считали нехорошими?
Саша:
Да не встречал. Вот, если человек натворил что-нибудь плохое, то в этот момент он может считать себя плохим.
Сергей Гаврилов:
Ненадолго.
Саша:
Ну, не знаю. На сколько хватит. А, в общем-то, все себя считают хорошими, конечно. Или если это, просто, какая-то, вообще, жуткая депрессия. Когда человек, просто, всегда считает себя таким… ни на что не способным идиотом. Ну, это тоже отдельный случай. Таких тоже людей по пальцам можно посчитать. Как помочь таким людям — неизвестно.
Учащийся:
Ты кому-то хотел помочь?
Саша:
Да не знаю даже. Чем им поможешь?
Учащийся:
Ну-у, поверить в себя помочь.
Саша:
А?
Учащийся:
Помочь поверить в себя, раз такие люди встречаются тебе, которые в жуткой депрессии постоянно. И ты это видишь.
Саша:
Не знаю.
Клейн:
Ну-у, это… Взять даже, вот, Аэрра… Он когда-то находился в жуткой депрессии долго. Помочь ему… Ну как ему поможешь? Только терпеливо сидеть возле него и ждать. (смех) Как ему можно было помочь? А, вдобавок, он умный, и он там все закоулки происследовал, уже все понял…
Аня Зыкова:
Оборону выстроил.
Клейн:
…оборону выстроил и говорит, искренне говорит: «А мне это нравится». Это как у ребенка отобрать леденец.
Аэрр:
Последний. (смех) Последний, больше нету.
Клейн:
Это О.Генри говорит: — Да это просто, как «у ребенка леденец отобрать». — А ты пробовал когда-нибудь у ребенка отобрать леденец? (смех)
Аэрр:
Лучше не надо пробовать. Это у него еще тот ребенок.
Саша:
Я, в общем, доволен, что я сюда попал. Вот, что я хотел сказать.
Учащийся:
Тут все хорошие, что ли?
Саша:
Нет.
Много голосов:
Не-е-ет?! (смех)
Клейн:
Кто здесь хороший, Саша уже сказал. (смех) Нечего тут переспрашивать. Что, не поняли, что ли?! (смех)
Саша:
Не в этом дело — кто здесь хороший, и кто здесь плохой.
Белка:
А в чем? Почему ты рад, что сюда попал?
Саша:
В том, что здесь реально можно научиться привести свои мысли в порядок и дальше жить, с одной стороны — проще, с другой стороны — эффективнее.
Белка:
А где ты собираешься эффективно применять то, что ты здесь получаешь?
Саша:
Там же — в жизни.
Эни:
А ты раньше не ездил на такие семинары, это твой первый визит?
Саша:
Ездил.
Учащийся:
У тебя что-то изменилось после сентябрьского семинара?
Саша:
Да. Изменилось.
Учащийся:
Расскажи о своих переменах.
Саша:
(задумчиво) О переменах… Я, в общем-то, и раньше задумывался о том, что можно заниматься осознанием того, что происходит: какие у тебя мысли в голове крутятся, какие чувства у тебя? Но мне почему-то раньше казалось это непосильной задачей, потому что просто перенапрягался я от этого уж очень сильно. Вследствие того, сразу это занятие бросал. После того семинара мне показалось, что это достаточно простая вещь, которую можно, в принципе, применять всегда. И я понял такую вещь, что намерение — это, прежде всего, практическое применение. Я понял, что можно включать осознание всегда, когда я вспоминаю про это, что нужно осознать. Пока что у меня только получается это применять в моменты, когда меня что-то зацепило. Когда я начинаю себя спонтанно «накручивать», либо гневаться. Что-то в этом духе. А вообще, я теперь понял, что можно, в принципе, так же это «вспоминание» настроить и на другие моменты. Допустим, меня интересует момент осознания тогда, когда я общаюсь с людьми. Потому что в этот момент я вообще про все забываю, я просто: «ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля». И все, короче. И ничего больше не знаю, не вижу, не помню.
Учащийся:
А сейчас осознание включено?
Саша:
Только что. (смеется) Вот. Потом, я не до конца понял, что такое «смещение рамок». Я про это услышал когда впервые, я подумал, что, в общем-то, не важно, понял я это или не понял, можно как-нибудь это, наверно, понять по-своему. В общем, когда я сталкивался с такими ситуациями, когда я накручиваю себя и не могу выйти из этого — ну, все сильнее и сильнее — я понимаю, что эта мысль, она мне на фиг не нужна. Вот только никак от нее избавиться не могу.
Клейн:
Я тебе скажу, чтобы было понятно, что такое «смещение границ», рамок, чтобы это почувствовать. Вот пи-ар. Вот, без пи-ара что-то слышишь и делаешь так: «Ы-ы-ы-ы». А вот тебе пропиарили… рассказали про то же самое, но в смещенных рамках, ты говоришь: «О-о-о как!»
Еще раз. Это примитивный пример, по-ка-зы-ва-ю-щий, что сознание по-разному воспринимает один и тот же объект, когда его видит в таких рамках и в таких рамках. Структура моего примера: есть один объект и есть такое рассмотрение и вот такое рассмотрение. Реакция сознания разная на это.
Забываем теперь слово «пи-ар». Вот некая ситуация, сознание это видит в этих рамках и, например, утопиться хочется. В других рамках смотрит — видит: «ага, топиться нечего, сохраняй работоспособность и все такое, нужно оценить, вот здесь подкрутить — все нормально, и дальше».
Саша:
Я для себя понял, что, когда такая ситуация, из которой я просто не могу выходить, я начинаю рассматривать ее либо как смешную какую-то ситуацию и, в этом смысле, все меняется. Может быть, я неправильно…
Клейн:
Да, это правильно. Другой пример, чтобы тоже было понятно, что такое смещение рамок, смещение границ. Ты что-то делаешь, и делаешь это совершенно «естественным» образом. Но ты делаешь так потому, что ты уже «провел границы» — у тебя есть некий стереотип. А если ты можешь сместить, то увидишь это по-другому. Сейчас я поясню тебе это на конкретном примере.
Саша:
То есть, я могу еще больше границы провести?
Клейн:
Я поясню на конкретном примере. Вот конкурс «ПРОФИ 2004». Вот он сейчас идет. На него заявки принимаются с 10 июля по 22 октября — по вчерашний день. И Интернет-лаборатория «КСАН», которая производит мультимедиа-презентации, не участвует в конкурсе по той причине, что музыка к этим мультимедиа-презентациям не является оригинальной. Ты должен свой продукт сделать и свою музыку. Если музыка чья-то — это не корректно. Поэтому с супер-отличными мультимедиа-презентациями (а мультимедиа-презентация это, прежде всего, визуальный ряд) — из-за этого-то в конкурсе не участвуем. Потому что автоматически так эта ситуация сплелась и все.
А всего лишь нужно рассмотреть чуть-чуть в других границах. Что это значит? Выйти из стереотипа: «Ага, в конкурсе мультимедиа-презентаций не участвуем, потому что музыка была применена чужая. А мультимедиа-презентация — это то, что клиенту уже сдано, отдано, закончено, неизменяемо, ушло»…
А нужно, просто, написать другую музыку! Самую простую — «бу-бу, бу-бу, бу-бу» — тут же вставить и отдать на конкурс!…В одном случае, если ты в таких границах — в этот стереотип зашоренно смотришь — то ты ждешь следующего года, чтобы поучаствовать в конкурсе. Потому, что здесь, в таких границах — тебе не с чем. В других границах — «а нет проблем!» Через 2 часа ты уже выставляешь 7 работ на этот конкурс и занимаешь первые места. Разница есть? Во взглядах — таких и в таких?
Я хочу обратить твое внимание на 2 основных момента по теме «сдвигание границ». Первое, что я говорил: так смотришь на ситуацию — это одно, вот так — совсем другое.
Саша:
С одной стороны — это проблема, с другой стороны — это фигня.
Клейн:
Да. Да. А второе — это «для чего нужно смещать границы?» Потому что, когда ты их не смещаешь, это означает, что в тебя как-то они вошли, эти границы — это и есть стереотип. Он с «заднего входа» входит. И ты думаешь: «Ну, вот так все это устроено… ну, не могу я на конкурс подавать работы». И вздыхаешь. А если ты можешь отойти и увидеть это все в таких границах: «А! Так я не могу их подать потому, что у меня только такой стереотип!» (щелкает пальцами) Оп! Раз ты увидел стереотип, ты его можешь заменить, в других границах посмотреть! Вот, для начала, что такое «сдвигание» — два основных момента, с этим связанных.
Саша:
Я рассматривал ситуацию, просто, как смешную ситуацию…
Клейн:
Да-да, именно так, все верно.
Саша:
Сначала, прежде всего, я избавлялся, элементарно, от…
Клейн:
Это и есть сдвигание — в таких границах рассматриваем и вот… в таких. (пауза) Пи-ар — это сдвигание границ… рассмотрения… процессов, явлений. Естественно, ты сдвигаешь в нужную тебе сторону. Скажем, торжественность — «Москва. Кремль». То есть, ты «прокладываешь колею» для сознаний, которые это все воспринимают. Все наши талантливые журналисты — что они делают со всех экранов телевизоров, газет? Они все время народу «впаривают» что-то. Что такое «впаривают»? — Они сдвигают границы для тех, кто не понимает, что это такое и «ведется» на это. То есть, они его ставят в «колею восприятия», и тот по этой колее шпарит. Соответственно, если ты понимаешь, что такое «границы» и как они сдвигаются, то «впарить» тебе невозможно. Просто, ты знаешь, как все это делается.
Саша:
Или, допустим, ведущий описывает какую-то ситуацию и говорит таким надрывным голосом, как будто это, просто, что-то такое неимоверное случилось. Ну, это очень заметно — на RenTV есть такая ведущая…
Клейн:
То есть, а что означает, что тебе не могут «впарить», что ты так видишь? Это означает, что они не могут в твое сознание «проникать с заднего входа». Это — осознавание. Это и есть «осознавание».
Учащийся:
А пи-ар — это парадный вход?
Клейн:
Нет.
Учащийся:
Задний вход?
Клейн:
Пи-ар — это «создание колеи для восприятия». Вот как Ченджэйбл делала картины? Вот книга.(показывает книгу «В помощь Дзенствующему») Где-то здесь есть куча китайско-японских картинок. Вот замечательная композиция. (показывает) То есть, Ченджэйблиха фигачит, берет кисточку, я говорю: «Ченджэйбл, скажи мне, как художник художнику — ты рисовать умеешь?». Она говорит: «Нет». (смешок) Она взяла кисточку, нафигачила всякой фигни, мы с ней вместе нарезали на компьютере, стерли лишнее. Потом раз — она нарисовала типа китайский иероглиф, хоп! И надпись: «Птица летит к своему гнезду». Все-о-о — японская картина «Птица летит к своему гнезду». В технике «дзен». И вот (показывает иллюстрацию) — прокладываем колею в японскую сторону — иероглиф. Прокладываем колею в содержательную сторону — надпись: «Ночные лилии источают нежный аромат». Все-о-о! Колея для восприятия проложена. Ночные лилии, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, источают нежный аромат!
Учащийся:
Это вы на самом деле так делали?!
Клейн:
Да, а что?
Учащийся:
Просто, сначала рисунок какой-то, а потом уже придумывали название?
Клейн:
Да чего его придумывать — две секунды.
Учащийся:
А она из головы что-то рисовала?
Аэрр:
Ха-ха, пережива-аешь?
Клейн:
Если кому-то поближе (передает книгу). Когда на большом формате, это вообще хорошо. Прокладываем колею в виде этого… А, да! — добавляем высокохудожественной ценности: Ченджэйбл сделала свою подпись: «Наталья Ченджэйбл, 2004», мы ее вмонтировали. Получается, одна колея в китайскую сторону — иероглиф, другая колея содержательная — надпись «Монах, гоняющий китайских птиц». И подпись. Все — высокохудожественное произведение. И сама Ченджэйбл, это важно. Дело в том, что суть «актуального искусства» — это шоки-ро-ва-ни-е. Это создание нового. Это «хеппенинг», движение, мистификация. Вот современное актуальное искусство. Иконам усы подрисовывают. Из бумаги башни строят… А вершина этого хеппенинга, действия, розыгрыша, мистификации — это взять… или, как Пригов говорит: «Я демонстрирую, являю, каждым своим движением другой образ жизни, другой формат отношений, мобильность между уровнями — сверху вниз и справа налево». И, в этом смысле, пределом актуального искусства, концептуально, является то, что выходит Ченджэйбл, которая говорит: «Как художник художнику, рисовать умеешь? — Нет». И через две недели у нее серьезные журналисты берут интервью как у «знаменитой московской дзенской художницы». Вот это — искусство! То есть, мы провели выставку, все…
Ну, как братья Жемчужниковы и Алексей Толстой — это Козьма Прутков — четыре человека писали — они написали пьесу «Опрометчивый турка». Они первые в России, да и в мире, создатели этого подхода, этой концепции. Написали «Опрометчивый турка». ХреЕнь какая-то, ну, понятно. Ну, понятно, что все классно.
Так что — это молодые люди по 25, может, 30 лет, и ставят в Мариинском театре. Ну, примерно, 1856 год, Мариинский театр, тут ложа императорская. Император пришел-приперся, извините, ну, кто такой император? — ну, 25, ну, 30 лет — император. И «Опрометчивый турка» — они, так, выходят: «Ты-ды, ды-ды, ды-ды, ды-ды, ды-ды…та-да, да-да, да-да», да почитайте эту пьесу. Император сидел-сидел, втыкал-втыкал. А все остальные в зале, вообще, не понимают. Хотя бы потому, что как выразить свое мнение, когда император еще не выразил — а вдруг, не угадаешь? Ну, люди простые, как…(неразборчиво)… среди них сидел, все-таки, главный. На середине поднялся: «Тьфу!» — плюнул, значит, развернулся, ушел из ложи. Тогда все — в-жжжж, в-ж-жжжжж! Пьеса «Опрометчивый турка» выдержала всего одно представление — точнее, полпредставления. Я представляю, как братья Жемчужниковы и Алексей Толстой — они сидели за кулисами на лавке — так ногами дрыгали (показывает как, смех). Целый месяц репетировали, артисты Мариинского театра, императора пригласили, все, как говорится…(пантомима, смех).
Аэрр:
(комментирует пантомиму радостным нетерпеливым голосом) «Когда же они сваля-а-ат?»
Клейн:
(серьезным голосом) Это называется — «прикол». Впервые концепция «прикола» была…
Аэрр:
(перебивает) А, действительно, примерно, так и было?
Клейн:
Это тОчно так было.
Эни:
В смысле, сидели ли они там?
Клейн:
Сидели ли они за кулисами или где-то?…
Аэрр:
Я имею в виду, что они не расстроились от того, что?…
Клейн:
Да ш-ш-х-х-х-х…
Аэрр:
…вдруг, ха-ха-ха.
Клейн:
Ну, вот пьеса… Пьеса «Спор древних греческих философов об изящном». Жаль, нет текста Козьмы Пруткова… Два философа… И они же пишут там, в ремарке, что «из угла выходят, один выставляет вперед правую ногу, руку, другой это»… И вот они «вот так движутся друг к другу» (показывает как) (смех). Останавливаются, значит, в середине… смотрят друг на друга, так гордо, презрительно и отходят в другую сторону. (смех) Ну, когда в 1850, примерно, году — это ж новаторство охренительное! И потом они становятся вот в такую позу (показывает в какую) и начинается «спор древних греческих философов об изящном». Я сейчас не помню, я примерно воспроизведу:
Я ты-ры, ты-ты-ры, ты-ты-ры люблю
Ты-ды-ды, ды-ды-ды розы.
А тот ему отвечает:
Я та-да, та-да-да, та-да-да, да-да…
В саду расцветают мимозы.
(тот) Мне взор ласкает та-да-да, да-да
Взоров да-да-да девы. (оживление в зале)
(другой) Я ты-ды-ды-ды, ды-ды-ды, ды-ды
Ланиты и ты-ды напевы.
(тот) В баньке помыться я тоже люблю.
(другой) Я тоже за веником счастный.
(тот) Я ты-ры-ды-ды, когда не ды-ды-ды
Ды-ды, ды-ды-ды-ды несчастный.
(другой) А у меня та-ра-да-да, да-да…
Спор древнегреческих философов об изящном! После этого они… и там же еще и язык еще тот, XIX-го века! И, потом, они это произносят и опять:
Ты-ды, ды-ды-ды, ды-ды-ды, ды-ды!…
После этого, они медленно разворачиваются вокруг своей оси, кидают друг на друга презрительный взгляд, взмахивая этот правой, а этот левой рукой, и расходятся. Пьеса. Все-о-о!!! А-а, я забыл, что декорации там должны быть: древнегреческие храмы, на фоне которых, значит, растут, я не помню, что… какие-то акриды, и летают, значит, какие-то там…Вот это — декорации.
Аэрр:
Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Учащийся:
Зефиры.
Клейн:
Да, да, да — с зефирами… лимоны-мандарины и, как они еще… померанцы… и летают, значит, вот эти вот. Вот! А потому, что это те годы, когда только что… насыщенные патетикой пьесы, боги-полубоги… И они что-то «гонят», вот это вот все. Эти братья Жемчужниковы и граф Алексей Толстой создают Э-Э-ЭТО! Вот в этой форме — боги должны быть, храмы, ты-ды-ды, ды-ды… И вот они тут дурку гонят. (смех) И они это императору в лучшем театре России императорском. Они представляют, как эти сидят с кислыми физиономиями… (смех)
Вот. (возвращается к иллюстрациям в книге «В помощь Дзенствующему») Вот монах. Она взяла что-то такое нарисовала — ну, классно. Вообще, очень мило получилось — такая какая-то, как-то она так… Опять же, это — «Мечтающий монах» — сразу композиция. (смешки)
Саша:
Я, почему-то, когда разглядывал эти картинки, думал японские какие-то.
Клейн:
Берем — кляксу, ну я не знаю, что надо нарисовать… — кляксу. Неважно, вот какая-то штука. Она еще так могла нарисовать, могла так — ее ж можно и вверх ногами развернуть. Подставляем кусочек иероглифа, ставим подпись — тут серьезно все, как подобает, у серьезного художника подпись. И это — «Странствующий монах кормит белок». Попробуйте кто-нибудь не увидеть странствующего монаха! (оживление) Кто не увидит белку, причем, у знаменитой московской дзенской художницы (смех) — тот дурак.
Учащийся:
А, похоже, действительно.
Клейн:
Ну, естественно. Вкус, стиль, воображение — не просто же так…
Аэрр:
Да и на белку похоже.
Клейн:
Да, что видим — то пишем. Вот тоже, вот нарисовала хрень такую. Кто не знает что это такое — ну, вот, хрЕнь. (показывает картинку в книге, закрывая надпись на картинке и иероглиф) Поближе, пожалуйста, садитесь.
Учащийся:
Грибочек.
Клейн:
Грибочек, то-се…. Ну, это ты сейчас видишь грибочек. Это ты сейчас видишь грибочек, пока колея не проложена. О-ба!!! Устраиваем в сторону китая-японии-дзен иероглиф, подпись, что серьезная работа, и содержательная колея — «Мальчик отгоняет кота от сидящих птиц». Попробуйте не увидеть сидящего кота, птиц и мальчика. (смех)
Белка:
Почему мальчик с бородой?
Клейн:
Японский мальчик, да. (смех) Если скажете, что это девочка…(входит Марьяна) Привет, Марьяна. (возвращается к иллюстрациям в книге, показывает, закрывая надпись на картинке и иероглиф) Ну, вы пока еще не понимаете, что здесь нужно видеть. Поэтому рисуем вам иероглиф, подпись, что солидная ченджэйблская художница, и надпись — «Молодой лис играет с бабочкой в весеннем лесу». И скажите мне, что это не изящное японское произведение. Кто не видит лиса и бабочку, выполненную в супердзенской технике?
Аэрр:
И весенний лес?
Клейн:
О пи-аре и проведении границ. Так границы — так границы (щелкает пальцами). Колея. Границы, проложенные для сознания, для потока восприятия. А ты говорил, зря книжку купил.
Саша:
Я так не говорил.
Клейн:
Где б ты еще картинки бы посмотрел? (смех)
Аэрр:
Она ж — с кар-тин-ка-ми!
Клейн:
Вот это — тоже выдающееся дзенское произведение. Пока этого не видно, что дзенское — чтобы было дзенское, нужно иероглиф. Что это произведение — нужна подпись. И название — «Листья молодого бамбука разбросаны».
Учащийся:
Действительно, разбросаны.
Клейн:
Действительно, листья молодого бамбука разбросаны. (оживление, смех) (пауза, шелест страниц) Все, что для этого нужно Ченджэйбл — это смелость, поток…
Ларсен:
Смелость!
Клейн:
…фигачинье, незаморачивание. Сделала, прошла мимо — следы остались. Там где-то, в этой зоне — выставка: тот журнал, тот журнал, подходят, спрашивают Ченджэйбл… Ченджэйбл: «Да, тенденция, да, концепция». Выставку мы сделали хорошую, оформили все работы, все там в рамочках…
Учащийся:
И что, выставка была, да?
Клейн:
Да. Потом хотели сделать в театре Васильева, но там не сложилось, потом то-сё, что-то там закрутилось у Ченджэйбл — Китай со своим Шао-линем. Если бы она захотела — вторая, третья, четвертая выставка — пи-ар, то да сё…
И результаты, Саша, за этот месяц — это то, что ты увидел, что можно смотреть по-другому на ситуацию?
Саша:
Ну, не просто «смотреть по-другому», а использовать его на себе.
Клейн:
Да. Да-да-да-да. Но вначале смотреть, видеть, и потом — результаты этого видения появляются. В виде — чего там? — в виде других действий, видимо?
Саша:
Для меня это выражается в том, что я не мучаю себя сам в данном случае. Я если бы не отпустился бы таким образом, я бы их всех довел до истерики. Как это обычно, в принципе, бывает.
Аэрр:
С тобой?
Саша:
Ну, да. Если меня зацепить, я могу себя «накрутить» и либо успокоиться оттого, что я это забуду случайно, либо сделать нехорошее.
Сергей Гаврилов:
Что-нибудь нехорошее сделать?
Саша:
Могу.
Сергей Гаврилов:
А ты ж хороший, ты говорил?
Саша:
Ну и что? Хорошие люди тоже могут нехорошее делать. (улыбается) Все зависит от рамок.
Сергей Гаврилов:
Как тебе удобнее, так и проводишь?
Саша:
Другое дело, что, в общем-то, я не хочу нехорошего делать.
Клейн:
Учитывая, что весь твой спич был в такой спокойной, свободной, свободнольющейся манере, это заявление последнее можно считать хорошей концовкой. Повтори, пожалуйста, эти слова.
Саша:
Я не хочу нехорошего делать.
Клейн:
(как эхо) Я не хочу нехорошего делать. ОК.
Белка:
Саша. (аплодисменты)
| |
Выражаю свою благодарность Игорю IAB iab@list.ru ,
взявшему на себя труд перевести в текстовый формат аудио-запись
лекции со Второго семинара по Второй логике на благо всех живых
существ и к радости всех бодхисаттв-махасаттв. А также всем, кто
верстал, правил, ставил и редактировал! Привет! Клейн.
|
|