ZenRu
Красный ДзенХелп
Белый ДзенХелп
Лекции семинаров по Второй логике
Бодхисаттвская Правда
Юридическая Фирма «Ай Пи Про» (IPPRO)
Интернет Магазин Настоящей Еды «И-МНЕ»
Гео-чаты Hypple
«Тикток + Лунатик» в России и СНГ
Ремешки для iPod nano LunaTik и TikTok

Гончаров
ОБЛОМОВ

ПРИМЕРЫ КЛАССИКА


 

фрагменты:

1. В этом негодном сосуде присутствовало высшее начало
2.
Разве это не мертвецы?

 

1.

В этом негодном сосуде присутствовало высшее начало

- Да хоть из любопытства прочтите.
- Чего я там не видал? - говорил Обломов. - Зачем это они пишут: только себя тешат...
- Как себя: верность-то, верность какая! До смеха похоже. Точно живые портреты. Как кого возьмут, купца ли, чиновника, офицера, будочника, - точно
живьем отпечатают.
- Из чего же они бьются: из потехи, что ли, что вот кого-де не возьмем, а верно и выйдет? А жизни-то и нет ни в чем: нет понимания ее и сочувствия, нет того, что там у вас называется гуманитетом. Одно самолюбие только. Изображают-то они воров, падших женщин, точно ловят их на улице да отводят в тюрьму. В их рассказе слышны не "невидимые слезы", а один только
видимый, грубый смех, злость...
- Что ж еще нужно? И прекрасно, вы сами высказались: это кипучая злость - желчное гонение на порок, смех презрения над падшим человеком... тут все!
- Нет, не все! - вдруг воспламенившись, сказал Обломов. - Изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да и человека тут же не забудь. Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать! - почти шипел Обломов. - Вы думаете, что для мысли не надо сердца? Нет, она оплодотворяется любовью. Протяните руку падшему человеку, чтоб поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нем самого себя и обращайтесь с ним, как с собой, - тогда я стану вас читать и склоню перед вами голову... - сказал он, улегшись опять покойно на диване. - Изображают они вора, падшую женщину, - говорил он, - а человека-то забывают или не умеют изобразить. Какое же тут искусство, какие поэтические краски нашли вы? Обличайте разврат, грязь, только, пожалуйста, без претензии на поэзию.
- Что же, природу прикажете изображать: розы, соловья или морозное утро, между тем как все кипит, движется вокруг? Нам нужна одна голая физиология общества; не до песен нам теперь...
- Человека, человека давайте мне! - говорил Обломов. - Любите его...
- Любить ростовщика, ханжу, ворующего или тупоумного чиновника - слышите?
- Что вы это? И видно, что вы не занимаетесь литературой! - горячился Пенкин. - Нет, их надо карать, извергнуть из гражданской среды, из общества...
- Извергнуть из гражданской среды! - вдруг заговорил вдохновенно Обломов, встав перед Пенкиным. - Это значит забыть, что в этом негодном сосуде присутствовало высшее начало; что он испорченный человек, но все человек же, то есть вы сами. Извергнуть! А как вы извергнете из круга человечества, из лона природы, из милосердия божия? - почти крикнул он с
пылающими глазами.
- Вон куда хватили! - в свою очередь, с изумлением сказал Пенкин.
Обломов увидел, что и он далеко хватил. Он вдруг смолк, постоял с
минуту, зевнул и медленно лег на диван.
Оба погрузились в молчание.

 

 

2.

Разве это не мертвецы?

- Целые дни, - ворчал Обломов, надевая халат, - не снимаешь сапог: ноги
так и зудят! Не нравится мне эта ваша петербургская жизнь! - продолжал он,
ложась на диван.
- Какая же тебе нравится? - спросил Штольц.
- Не такая, как здесь.
- Что ж здесь именно так не понравилось?
- Все, вечная беготня взапуски, вечная игра дрянных страстишек,
особенно жадности, перебиванья друг у друга дороги, сплетни, пересуды,
щелчки друг другу, это оглядывание с ног до головы; послушаешь, о чем
говорят, так голова закружился, одуреешь. Кажется, люди на взгляд такие
умные, с таким достоинством на лице, только и слышишь: "Этому дали то, тот
получил аренду". - "Помилуйте, за что?" - кричит кто-нибудь. "Этот
проигрался вчера в клубе; тот берет триста тысяч!" Скука, скука, скука!..
Где же тут человек? Где его целость? Куда он скрылся, как разменялся на
всякую мелочь?
- Что-нибудь да должно же занимать свет и общество, - сказал Штольц, -
у всякого свои интересы. На то жизнь...
- Свет, общество! Ты, верно, нарочно, Андрей, посылаешь меня в этот
свет и общество, чтоб отбить больше охоту быть там. Жизнь: хороша жизнь!
Чего там искать? интересов ума, сердца? Ты посмотри, где центр, около
которого вращается все это: нет его, нет ничего глубокого, задевающего за
живое. Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества!
Что водит их в жизни? Вот они не лежат, а снуют каждый день, как мухи, взад
и вперед, а что толку? Войдешь в залу и не налюбуешься, как симметрически
рассажены гости, как смирно и глубокомысленно сидят - за картами. Нечего
сказать, славная задача жизни! Отличный пример для ищущего движения ума!
Разве это не мертвецы? Разве не спят они всю жизнь сидя? Чем я виноватее их,
лежа у себя дома и не заражая головы тройками и валетами?
- Это все старое, об этом тысячу раз говорили, - заметил Штольц. - Нет
ли чего поновее?
- А наша лучшая молодежь, что она делает? Разве не спит, ходя,
разъезжая по Невскому, танцуя? Ежедневная пустая перетасовка дней! А
посмотри, с какою гордостью и неведомым достоинством, отталкивающим взглядом смотрят, кто не так одет, как они, не носят их имени и звания. И воображают несчастные, что еще они выше толпы: "Мы-де служим, где, кроме нас, никто не служит; мы в первом ряду кресел, мы на бале у князя N, куда только нас пускают"... А сойдутся между собой, перепьются и подерутся, точно дикие! Разве это живые, не спящие люди? Да не одна молодежь: посмотри на взрослых. Собираются, кормят друг друга, ни радушия.. ни доброты, ни взаимного влечения! Собираются на обед, на вечер, как в должность, без веселья, холодно, чтоб похвастать поваром, салоном, и потом под рукой осмеять, подставить ногу один другому. Третьего дня, за обедом, я не знал, куда смотреть, хоть под стол залезть, когда началось терзание репутаций отсутствующих: "Тот глуп, этот низок, другой вор, третий смешон" - настоящая травля! Говоря это,
глядят друг на друга такими же глазами: "вот уйди только за дверь, и тебе то
же будет"... Зачем же они сходятся, если они таковы? Зачем так крепко жмут
друг другу руки? Ни искреннего смеха, ни проблеска симпатии! Стараются
залучить громкий чин, имя. "У меня был такой-то, а я был у такого-то", -
хвастают потом... Что ж это за жизнь? Я не хочу ее. Чему я там научусь, что
извлеку?
- Знаешь что, Илья? - сказал Штольц. - Ты рассуждаешь, точно древний: в
старых книгах вот так все писали. А впрочем, и то хорошо: по крайней мере,
рассуждаешь, не спишь. Ну, что еще? Продолжай.
- Что продолжать-то? Ты посмотри: ни на ком здесь нет свежего,
здорового лица...
- Климат такой, - перебил Штольц. - Вон и у тебя лицо измято, а ты и не
бегаешь, все лежишь.
- Ни у кого ясного, покойного взгляда, - продолжал Обломов, - все
заражаются друг от друга какой-нибудь мучительной заботой, тоской,
болезненно чего-то ищут. И добро бы истины, блага себе и другим - нет, они
бледнеют от успеха товарища. У одного забота: завтра в присутственное место
зайти, дело пятый год тянется, противная сторона одолевает, и он пять лет
носит одну мысль в голове, одно желание: сбить с ног другого и на его
падении выстроить здание своего благосостояния. Пять лет ходить, сидеть и
вздыхать в приемной - вот идеал и цель жизни! Другой мучится, что осужден
ходить каждый день на службу и сидеть до пяти часов, а тот вздыхает тяжко,
что нет ему такой благодати...
- Ты философ, Илья! - сказал Штольц. - Все хлопочут, только тебе ничего
не нужно!
- Вот этот желтый господин в очках, - продолжал Обломов, - пристал ко
мне: читал ли я речь какого-то депутата, и глаза вытаращил на меня, когда я
сказал, что не читаю газет. И пошел о Людовике-Филиппе, точно как будто он
родной отец ему. Потом привязался, как я думаю: отчего французский посланник
выехал из Рима? Как, всю жизнь обречь себя на ежедневное заряжанье
всесветными новостями, кричать неделю, пока не выкричишься?
Сегодня Мехмет-Али послал корабль в Константинополь, и он ломает себе
голову: зачем? Завтра не удалось Дон-Карлосу - и он в ужасной тревоге. Там
роют канал, тут отряд войска послали на Восток; батюшки, загорелось! лица
нет, бежит, кричит, как будто на него самого войско идет. Рассуждают,
соображают вкривь и вкось, а самим скучно - не занимает это их; сквозь эти
крики виден непробудный сон! Это им постороннее; они не в своей шапке ходят. Дела-то своего нет, они и разбросались на все стороны, не направились ни на что. Под этой всеобъемлемостью кроется пустота, отсутствие симпатии ко
всему! А избрать скромную, трудовую тропинку и идти по ней, прорывать
глубокую колею - это скучно, незаметно; там всезнание не поможет и пыль в
глаза пустить некому.
- Ну, мы с тобой не разбросались, Илья. Где же наша скромная, трудовая
тропинка?- спросил Штольц.
Обломов вдруг смолк.
- Да вот я кончу только... план... - сказал он. - Да бог с ними! - с
досадой прибавил потом. - Я их не трогаю, ничего не ищу; я только не вижу
нормальной жизни в этом. Нет, это не жизнь, а искажение нормы, идеала жизни,
который указала природа целью человеку...
- Какой же это идеал, норма жизни?
Обломов не отвечал.

 

 

 

 

ОБЛОМОВ
http://www.valeo.ncport.ru/LITRA/GONCHAROW/oblomov.txt

 

*ПРИМЕРЫ КЛАССИКА*ZEN.RU
Новая Бодхисаттвская Правда

 


НАШИ ДРУЗЬЯ

Юридическая Фирма «Ай Пи Про» (IPPRO), Защита интеллектуальной собственности
Интернет Магазин Настоящей Еды «И-МНЕ», Экологически чистая Еда
«Тикток+Лунатик в России и СНГ», Официальный дистрибьютор чикагской дизайнерской студии MINIMAL. Премиум-аксессуары для продукции Apple
Гео-чаты Hypple
МахаПак, Креативная рекламная упаковка
Рекламное агентство «Навигатор», Креативные сувениры и елочные шары с логотипом
КСАН, Агентство интерактивного маркетинга
Prezentation.ru Мультимедийные презентации, маркетинг
«Моносота», Дома Будущего
«Сибирские узоры» Игоря Шухова
Китайский Проводник

 

Наши почтовые рассылки
В помощь Дзенствующему

 

 

 

Copyright © 1999-2014 ZenRu