Я живу в Тезе -
христианской
экуменической
общине...
"ПОЧТИ ПО ДЗЕНУ" Притчи из жизни Др-ДзенРУ
Я живу в Тезе -
христианской
экуменической
общине...
Свой среди чужих,
или заметки одной
псевдобуддистки, которую карма однажды привела в
псевдохристианскую общину (отрывок)
Апрельские холода хуже зимних. Зимой человек психологически настроен на холод и даже 25-градусные морозы переносит спокойно. Сейчас же, когда апрель уже перевалил за половину, невольно ожидаешь солнца и тепла. Особенно, если ты в Бургундии, на юге Франции. Но, кажется, тепла уж не будет. И солнца тоже. Всю неделю ветер, холод и дождь. Я где-то читала, что к холоду человек не привыкает никогда. Неправда. Теперь я уже удивляюсь, когда мне тепло.
Видать, позабыла весна
Маленькую деревушку.
Апрельские холода.
Вернувшись в свой домик, называемый здесь ласково “бараком”, я начинаю совершенно противоположную обычной процедуру: одеваюсь, чтобы лечь в постель. Теплый свитер, спальник, сверху одеяло… Соседки по комнате еще не вернулись с вечерней прогулки, и у меня есть прекрасная возможность записать все, что я здесь увидела на этой неделе.
Итак, я живу в Тезе -христианской экуменической общине. Во время второй мировой войны ее основал здесь протестантский монах Роже с надеждой примирить христиан различных конфессий. Тогда экуменические идеи еще не были так опошлены и затасканы, как в наши дни, и община начала быстро расти. В конце 50-х в Тезе начала съезжаться молодежь из разных стран Европы, и при монастыре, где жили братья, появилось нечто, напоминающее молодежный лагерь времен строительства коммунизма. В 1969 году в нее входят и католики, постепенно завязываются контакты с православием. Община не принимает никаких пожертвований и подарков. Братья отказываются от любого наследства и помощи со стороны своих семей, живут за счет изготавливаемых и продаваемых сувениров.
Приезжающей сюда молодежи из разных стран мира предлагается провести неделю, придерживаясь такого распорядка дня:
| 7.45 - подъем 8.15 - утренняя молитва 9.15 - завтрак 10.00 - встречи в группах 12.20 - обедняя молитва 13.00 - обед 14.00 - изучение песен 15.30 - работа 17.00 - чай 19.00 - ужин 20.30 - вечерняя молитва время тишины |
 Иисусжил в Индии |
К украинской группе, приехавшей в Тезе, слово “группа” можно применять лишь условно. Как будто кто-то специально постарался собрать вместе 45 несовместимых по характеру и интересам людей и посмотреть, что же выйдет из их совместного проживания на ограниченной территории. Весь фокус заключался в том, что организаторы поездки решили одновременно убить двух зайцев: неделю провести в общине, вторую же - посмотреть излюбленные туристами европейские города: Париж, Нюрнберг, Рим, Флоренцию и Вену. Поэтому рядом с фанатичным христианином сюда приехал и обычный “гомо советикус”, по-прежнему мечтающий о недостижимой загранице и супермодных шмотках. Есть среди нас православные, католики, протестанты, атеисты и просто пофигисты. Непрекращающиеся споры о том, кто лучше и святее, порой заканчиваются криками и руганью. Одним словом, собрались “настоящие экуменисты”.
Условия проживания в деревянных бараках иначе, как спартанскими, назвать трудно. Холодный душ, после которого согласен отдать полцарства за горячий чай. Полное отсутствие каких-либо розеток, светильников, обогревательных приборов и прочих признаков цивилизации. Двери на ключ здесь не закрывают, демонстрируя полное доверие к проживающим, однако при этом все ценные вещи рекомендуется сдавать на хранение в специально отведенное помещение. В маленьком темном домике вся мебель состоит из трех кроватей в три яруса. Я сразу же выбираю самую верхнюю полку - так ближе к богу. Комнату мне приходится делить с двумя протестантками, двумя греко-католичками и еще одной девушкой, не забивающей себе голову ни религией, ни экзистенциальными вопросами, ни прочей “чепухой”.
Однажды вечером, увидев меня со скрещенными ногами в дзадзэн, девушки немедленно приступают к выяснению моих идеологических взглядов. Чувствуется, что буддизм для них - прежде всего экзотика, и они не хотят упустить шанс узнать что-нибудь интересное. Мне не сложно удовлетворить их любопытство, и я постепенно становлюсь “гвоздем вечерней программы”: после того, как все укладываются в постели, я начинаю свой короткий рассказ о буддизме, который вскоре прерывается массой вопросов, обсуждением основных положений буддизма и сравнениями с христианством. Когда же страсти накаляются, я объявляю перерыв, во время которого читаю стихи или рассказываю сказки. Действует лучше любого снотворного - через 5 минут все уже мирно сопят.
Первое, что меня поразило в Тезе, - это местная церковь. Не знай я, что это христианская община, наверняка приняла бы ее за какую-то редкую восточную секту с претензией на эзотеризм. Огромное помещение, разделенное искусственными зелеными кустами на три части. В центральной части на низеньких скамеечках сидят коленопреклоненные монахи в белых одеждах, вызывая у украинцев нездоровые ассоциации с Белым братством. Полумрак. Красным светом горит алтарь. Маленькие и низенькие скамеечки, расставленные в церкви предназначены для молитвы на коленях. Я же использую их несколько иначе, сижу на них как на подушке для дзадзэн, со скрещенными в полулотосе ногами. Надо отметить, очень удобно, заботятся братья христиане о буддистах! Рядышком со мной на полу сидит парень в полном лотосе. Интересно, к чему бы это? Просто так? Вряд ли, для европейцев это не самая удобная поза, а он явно из Европы. Нужно будет как-нибудь познакомиться с ним. А пока - прочь ненужные мысли, начнем со счета дыханий…
- Da pa-cem, Do-mi-ne, da pa-cem, Do-mi-ne…
Прямая спина…
- Da pa-cem, Do-mi-ne …
Как затекла правая нога!
- Da pa-cem o Chris-te…
Вдох. Выдох….
Монахи выносят крест и, окружив его со всех сторон, сидя на коленях, склоняются в глубоком поклоне. Когда один за другим они выравнивают свои спины, издалека картина напоминает цветок лотоса, неспешно раскрывающий свои лепестки один за другим. Хорошо продуманное представление, ничего не скажешь. Далее вступает “массовка” - простые смертные, не прерывая пение, один за другим устремляются к кресту, чтобы дотронуться, поклониться, поцеловать. Я спешу уйти из церкви.
Тезе я воспринимаю очень противоречиво. С одной стороны интересные и разносторонние люди, приехавшие сюда, вызывают у меня чувство глубокого восхищения и интереса. Я могу часами разговаривать с ними, обсуждать интересующие вопросы, и это не надоедает. С другой стороны - наигранность и фальшивость самого Роже и некоторых других братьев. Написанные заранее речи, продуманные сцены, стандартная проамериканская улыбка - я чувствую себя как на работе, где всем дают установку на positive thinking. Брата Роже неизменно сопровождают дети. Заигрывание с ними на публике и хорошо поставленный смех - то, что отталкивает прежде всего. Однако, большинство людей в церкви предварительно “доводятся до нужного настроения”, и Роже воспринимают как святого, считая за счастье поговорить с ним или коснуться края его одежды. Какая тоска!
Гораздо интереснее участвовать в утренних встречах. Ведет их кореец, по монологам которого чувствуется, что в детстве он получил неплохое буддийское воспитание. Истории, приводимые им как примеры истинной любви и веры, тоже взяты из буддийских преданий. Воистину, нет ничего приятней такого толкования христианства!
Рассказанная им сегодня история для размышления такова:
Один буддийский монах
много путешествовал. Однажды, когда он приехал в
Индию, на вокзале к нему подошел один из
многочисленных мальчиков-попрошаек с протянутой
рукой.
- Дай мне что-нибудь! - попросил мальчик.
Монах улыбнулся и ответил:
- Нет, дай лучше ты мне что-нибудь!
Мальчик растерялся. Еще никогда и никто не просил
у него, нищего бродяги. Рука невольно потянулась
в карман. Достав весь свой дневной “заработок”,
мальчик протянул его монаху. Отдав деньги, он
радостно улыбнулся и зашагал прочь.”
После встречи с корейцем мы расходимся по малым группам. В моей дискуссионной группе принимают участие три немца, два швейцарца, три француза, ирландец и украинец. Немного мешает неодинаковый уровень владения английским языком, а в остальном дискуссии проходят очень плодотворно. Делимся своим опытом, мыслями, проблемами. Пытаемся смотреть на разные точки зрения непредвзято и внеконфессионально. Я все больше поражаюсь, как недалеки многие из этих людей от дзэн и даосизма. Обсуждая тему страдания, один француз сказал сегодня: “Мы различаем вещи и события как хорошие и плохие и говорим, что хорошие - от Бога, плохие - от дьявола. Но разве не наша в том вина? Не мы ли создали такое деление? Бог един и всеобъемлющ, и нет ничего, что он не включал бы в себя: ни хорошего - что мы зовем благом, ни плохого - что называем злом.”
Дискуссия окончена, и мы дружно спешим на обед. Кормят здесь по талонам, мало и плохо: концентраты и полуфабрикаты пахнут химией - готовить полноценную пищу на тысячу человек некому. Монахи питаются отдельно, со знанием дела, считая, видимо, чревоугодие не самым страшным грехом. Мне жалко смотреть на мужскую часть нашей группы: уже со второго дня они отрывают по полталончика, получая за его вторую половинку еще одну порцию; ребята с удовольствием помогают на кухне, бегают в соседнюю деревню за продуктами. Очень большой плюс для меня - наличие no meat line, где я получаю вегетарианскую пищу и много фруктов. Не перегружая свой организм животными жирами, я чувствую себя намного лучше остальных, и порции мне начинают казаться даже чересчур большими. Свою роль играет и соблюдение режима питания - никогда дома я не принимала пищу вот так, по часам, с точностью до нескольких минут.
Во время обеда можно познакомиться и пообщаться с новыми людьми из разных стран. Мое внимание привлекает девушка восточной внешности в ярком национальном костюме, и я подсаживаюсь к ней с подносом. Она из Индии, приехала сюда пару месяцев назад в составе небольшой группы из шести человек, собирается провести в Тезе еще несколько месяцев. Зачем? Помолиться, поразмышлять, пообщаться…
Для многих людей, которые остаются в Тезе дольше, чем на неделю - это прежде всего бегство от неразрешенных проблем в миру. Один не поладил с родителями, другой не может найти работу, третий - вообще не определился, чем заниматься в жизни. Здесь же, в Тезе, мир как будто замирает: замедляется течение времени, уходят на задний план еще недавно казавшиеся глобальными вопросы. Простой образ жизни, тишина и покой делают свое дело, и ум успокаивается. Покой ума - не это ли рай на земле и вечное блаженство, которых так жаждут христиане?
Этот покой чувствуется здесь везде: на молитве в полумраке, на занятиях хора в послеобеденное время, а особенно в специально отведенных для уединения silent places. Их здесь несколько. Мое любимое - на озере, около источника Святого Этьена. Десять минут - и ты попадаешь в совершенно иное окружение. Природа здесь чарует своей красотой. Размеренный шум водопада, крики уток, шелест листвы… Множество разнообразных цветов. Усевшись на деревянном мосту и свесив ноги, я читаю хайку:
“Дунул свежий ветерок,
С плеском вскочила рыба…
Омовение в реке.”
(Басе)
Медленно и гордо проплывает дикая утка. Сижу не шевелясь. Вот она уже у самых ног моих - внимательно высматривает пищу. Красива и совершенна, так как она есть. Лениво расправляет перья. Вспоминаются слова Чжуань-цзы: “Короткие утиные ноги нельзя удлинить, не навредив утке, а длинные ноги журавля нельзя укоротить, не навредив журавлю.” Нечего добавить, нечего отнять… Утка плывет, оставляя длинный след на воде. И, следуя неспешным движениям утки, небольшие волны так же неторопливо и естественно распространяются по водной глади, постепенно уменьшаясь и исчезая. С веток деревьев, что растут вокруг озера, медленно, одна за другой падают капли воды, оставшейся после недавнего дождя. Пахнет сырой рыбой. Пространство сжалось, и вытолкнуло время. И уже не знаю, есть ли теперь я в этом пространстве, и кто же такая “я”.
Мимо проходит знакомый парень из Зимбабве. Слышно, как скрипят старые доски моста под его ногами. Как будто поют знакомую песню. В знак приветствия он кивает мне головой - разговаривать здесь запрещается. На берегу прямо на траве развалилась группа французов. Лежат на спинах и смотрят в небо, ничего не делая. Рядом какая-то девушка жонглирует яблоками. Тишину нарушает лай собаки где-то вдалеке. Я смотрю на часы - пора идти на работу.
Рабочие группы по своему составу отличаются от дискуссионных - нас специально постоянно перемешивают, чтобы была возможность познакомиться с разными людьми. Группа, в которую определили меня, включает семь немцев, трое украинцев, трое индийцев, японку, голландку, американца и француза. Каждый день в течение двух часов мы что-то моем, чистим, сушим, снимаем или ставим палатки. Я рада, что мне досталась работа на свежем воздухе. Сегодня вместе с японкой мы моем детали для трактора. Я очень рада представившейся возможности познакомиться с жительницей страны восходящего солнца. Маки закончила университет по специальности “японский язык и литература” и, прежде чем пойти работать, решила на некоторое время приехать в Тезе. Читаю ей стихи про Фудзи на английском. Маки приятно удивлена и с огорчением сообщает мне, что о моей стране практически ничего не знает. Потом вдруг вспоминает неведомо откуда появившееся в ее лексиконе украинское слово: “пиріжки”, и мы еще долго смеемся.
День наш заканчивается обычно в “Ояке”. Это маленькая кафешка на территории общины, где вечером можно выпить вина или пива, пообщаться и попеть песни. Здесь забываешь, что ты находишься в христианской общине. Обычные молодые люди, обычные разговоры, как и в любом другом молодежном кафе. Песни, смех и влюбленные парочки. Я поедаю уже четвертую порцию мороженого и с удовольствием слушаю итальянцев, поющих неаполетанские песни. Тутти Паваротти! И все-таки мне нравится Тезе. Даже несмотря на брата Роже. И кто знает, может я когда-нибудь приеду сюда еще…
ЖАННА К.
“ТРИ ОПОРЫ ДЗЭН” |
***
Неожиданно попав в черниговскую больницу и через три недели вернувшись в Киев, я никак не ожидала, что уже не застану там Александра (он же Сашами, он же Алан, он же Мо Цу). Как оказалось, за эти три недели он успел не только окончательно решить все вопросы, связанные со своей работой в Америке, но и получить визу в посольстве США, что до сих пор еще никому не удавалось сделать в такие рекордно короткие сроки.
Набрав Сашин номер телефона, я застала дома только бабушку, которая довольно бодрым для своего возраста голосом сообщила мне, что Саша вот уже двадцать минут как уехал в Бориспольский аэропорт.
И тут меня молнией пронзила ужасная мысль: я не вернула ему книгу! “Три опоры дзэн” - потрясающая вещь, которую он по простоте своей душевной дал почитать мне незадолго до моего внезапного отъезда в Чернигов, лежала на столе и жаждала возвращения к хозяину. Будучи человеком обязательным, а также сознавая тот факт, что на тернистом пути к просветлению Саше без этого путеводителя по дзэн будет довольно нелегко, я приняла мгновенное и единственно правильное решение: остановив машину и что-то прокричав водителю про ограбление, под дулом игрушечного пистолета я вытолкнула его из салона, уселась за руль и пулей двинулась в аэропорт. Учитывая, что до этого момента сидеть за рулем мне приходилось лишь дважды, моя “манера пилотирования” (как выражаются комментаторы Формулы-1) оставляла желать много лучшего. Встречные машины тормозили и шарахались в разные стороны, водители с неподдельным изумлением в глазах смотрели мне вслед…
Единственный встретившийся мне на пути ГАИшник попытался было исправить положение. Но или свисток оказался слишком маленьким и скользким, или уж очень он переусердствовал, однако бедняга подавился, окончательно испортив своим поступком мою и без того несчастную карму.
Каково же было мое горе, когда после стольких испытаний я, наконец, добралась до Борисполя только затем, чтобы проводить взглядом улетавший в Америку самолет…
***
Окончательно измучив Сашиных родителей своими требованиями сказать его адрес в Америке, мне так и не удалось убедить их, что я не претендую на его руку, сердце, а также на американское гражданство, а собираюсь всего лишь вернуть ему книгу (что изначально и показалось им крайне подозрительным). Тогда я решила проложить путь к сердцу его сестры и бабушки. Отделавшись десятком тортов, сотней шоколадок и двумя мешками семечек, в конце концов я стала обладательницей заветного адреса. Нервно теребя в руке клочок туалетной бумаги с криво нацарапанными латинскими буквами, я отправилась открывать для себя Америку, прилично отстав в этом от Колумба.
***
Привет, Америка, родина великого Ильича (скрывавшегося под псевдонимом Алан Уоттс), секс-гиганта Клинтона, прокладок Always, холодного кофе в пластиковых стаканчиках и нового поколения, которое по каким-то одному ему понятным причинам упорно выбирает Pepsi.
Сбежав по трапу самолета, я разыскала такси. (Несмотря на исключительно положительные отзывы об американской тюремной кухне, повтор решения транспортной проблемы в киевском варианте на этот раз мне не пришелся по душе. Кроме того, я никак не могла вспомнить, как сказать на этом проклятом инглише “ограбление”).
Уже через десять минут я рассчиталась с водителем и резво начала свое восхождение на 137-й этаж небоскреба, в котором, согласно бабушкиным каракулям, должен был обитать Саша. Но…увы! Вместо Саши меня ждала записка в двери, содержание которой, в переводе с английского, звучало приблизительно так:
В моем отсутствии нет ни хорошего, ни плохого,
Я ушел туда, где деревья растут естественно: одни выше, другие ниже.
Если глаза твои видят, а уши твои слышат,
Нет сомнения, ты найдешь меня там,
Где естественно падают капли дождя с края навеса…
Кто-кто, а уж такая родственная Саше душа, как моя, немедленно догадалась, где ей следует продолжить свои поиски. И опять, 137-й этаж, 136, 135…, второй, первый, такси, аэропорт…
***
А вот и Ванкувер - мать городов канадских. Во все уголки земного шара разносится слава о местном монастыре секты Риндзай. Ищущие и страждущие со всего мира сходятся сюда в надежде отыскать истину и обрести никогда не исчезавшую, изначально чистую Природу Будды.
Добравшись до монастыря и убедив местного роси в своем искреннем желании достичь просветления или умереть, я получаю свое первое задание на дзадзэн - коан Му (как оригинально!) и поселяюсь в одной из комнат.
***
Дзынь-дзынь - доносится сквозь сон звук колокольчика, зовущего на дзадзэн. Три часа утра… сессин начинается.
Нервно протираю заспанные глаза, размазывая по лицу косметику. Бреду в дзэндо.
Дзэндо представляет собой длинный и узкий коридор, где в два ряда лицом друг к другу в позах лотоса сидят монахи и миряне, ищущие истину. Плюхнувшись на деревянный тан, я пытаюсь не обращать внимания на многочисленные занозы, радостно впившиеся в мою кожу. С восемнадцатой попытки мне, наконец, удается закрутить свои несчастные ноги в нужный узел, называемый здесь лотосом. Глаза упорно не хотят открываться.
Удар кесаку не заставил себя ждать, и глаза, следуя Дао, вылезли из орбит почти естественно, сами по себе. Му-му-му-у-у… - я вспомнила о коане. Я должна узнать, что же такое Му. Как вдруг… мой блуждающий взгляд остановился на знакомом лице - Саша! Наконец я у цели! Втянув голову в плечи в ожидании очередного удара кесаку, я тихо шепчу: “Саша, ты меня слышишь? Это же я, Жа…” - удар обрушивается на голову, заставив меня прикусить язык и на некоторое время замолчать. Наблюдаю за Сашей. Он сосредоточен, его взгляд расфокусирован, медленно и ритмично поднимается и опускается тандэн, а губы то и дело складываются в трубочку, по-видимому повторяя все то же Му…
***
Дзынь-дзынь! Кинхин! Пытаюсь вспомнить, что означает это слово. По-моему, это ходячий дзадзэн. Мои сомнения рассеивают встающие монахи. Они образуют замкнутый круг и начинают медленно и важно выхаживать вдоль стен дзэндо, повторяя каждый свой коан. Саша идет далеко впереди меня - нас разделяют семь человек. Все попытки обгона с моей стороны прерываются ударами кесаку. С горя начинаю му-чать. Му-му-му-у-у… Что означает му?
***
Дзынь-дзынь! Докусан! В толпе ожидающих личной встречи с роси пытаюсь разыскать Сашу. Безуспешно. Сипая головой, пострадавшей от удара киосаку и медленно волоча затекшие ноги (проклятый лотос!), я предстаю перед величаво восседающим роси.
- Prostrate before him! Just prostrate! - кто-то сзади подсказывает мне.
Я падаю ничком к его ногам, при этом сильно ударяясь лбом о его колено. Звезды. Темно. Провал.
***
Очнувшись поздней ночью в своей комнате, куда меня заботливо отволокли монахи, пытаюсь подняться с кровати. Спина и синяки по всему телу заныли так, что повторить свою попытку я больше не решилась.
Что ж, придется ждать завтрашнего утра. Возможно, мне наконец удастся привлечь Сашино внимание, и я верну ему книгу…
***
Прошло десять лет…
Я стала монашкой ванкуверской секты Риндзай. А вскоре после принятия мной обетов умирающий роси передал свою Дхарму Саше, как лучшему из учеников.
Вернуть изрядно потрепанную уже книгу мне так и не удавалось. Наши встречи с Сашами-роси ограничивались докусаном. Как только я появлялась на пороге его комнаты, новоиспеченный роси начинал кричать: “Скажи мне, что такое Му? Сколько лет Му? Покажи мне Му! Запряги Му в повозку!” Наталкиваясь на мое молчание, Сашами выгонял меня.
***
Прошло еще десять лет…
Однажды утром, услышав звон колокольчика, зовущего в дзэндо, я почувствовала, как в моем уме что-то произошло. Исчезли колокольчик, комната и я - все стало Одним, и это одно было Му! Как радостно! Как чудесно!
Схватив злополучную книжку, я ринулась к Сашами-роси: “Я знаю, что такое Му!” - кричала я.
Протестировав своими вопросами, Сашами-роси подтвердил мое кенсэ и…дал мне в качестве задания следующий коан из “Мумонкана”…
Книжка “Три опоры дзэн” по-прежнему лежала у меня…
***
Прошло еще 50 лет…
Поздним вечером жалкая сухая старушка, дни которой уже явно были сочтены, медленно вошла в комнату умирающего роси. Шарканье ее ног разбудило старика. Опираясь о посох, старуха низко склонилась в почтении над постелью больного и тихо прошепелявила сквозь оставшуюся пару зубов:
- высокопочтенный Сашами-роси, я знаю ответ на сорок восьмой коан “Мумонкана”!
Задав несколько вопросов, роси подтвердил окончательное просветление старухи. Ее лицо озарила улыбка, и бабуля дрожащей рукой протянула роси потрепанный томик издания 80-х годов прошлого века. Буквы на обложке уже сильно потерлись, и роси с трудом смог разобрать три слова “Три опоры дзэн”. Медленно подняв глаза и всмотревшись в лицо старухи, он удивленно прошептал:
- Жанна, а ты что здесь делаешь?
------
