Номинация "Мистичская история из жизни"

Виктор Иванов

Храм

Ты зол - утонет зло в реке
Добр - сохранится там.
Теперь тебе не нужен храм -
Весь храм в твоей руке
Ивус Аврель

Храм был виден с холма. Словно гигантская ракета, застывшая в очертаниях об-ломков каменных, не отделившихся при разгоне ступеней, пронзительно сверлила под-ступающие сумерки. Тишина. На четыре стороны спускались каменные лестницы, мра-морные ступени с засыхающими хвостами геконов и других тварей. Два богомола, застыв на второй и третьей ступенях южной лестницы, напоминали дзенских монахов, прислу-шивающихся к медитативному излучению ветра.
Море периодически заливало северную сторону храма с самой пологой и, потому, длинной лестницей, заваленной осколками мидий и клочками побуревших водорослей. Ветер иногда менял направление и начинал помогать волнам накатывать на ступени и ме-нять сухие обрывки растений на свежие и мокрые. Видимо где-то, далеко в море бушевал шторм, потому что рядом с берегом не росли такие водоросли. А те, что росли - крепко держались корнями за трещины в мраморе. Запах йода привносил в пейзаж ощущение тревожного ожидания, и в тишине эта тревога стократно множилась и с новым изменени-ем ветра уносилась вдаль. Говорят, что если приноровиться и приспособить свое дыхание к такту волн можно долго сидеть, не шевелясь, обхватив колени руками и смотреть как горизонт делит заходящее солнце, хордой проходя через малиновый диск все выше и вы-ше.
Хранитель давно преодолевал в себе желание сделать это, но ждать было легко, и он не нуждался в дополнительных стимуляторах. Парочка богомолов одновременно ше-лохнулась - так они реагировали на изменение силы ветра, и, найдя новое устойчивое по-ложение замерла вновь, продолжая приближать окончательное забвение.
Солнце совсем было скрылось, точнее море вдруг вздохнуло и кромка его одним рывком вздыбилась - вдох-выдох, вдох-выдох. Тишина. Она вышла из чащи на выдохе, на последнем выдохе моря, после которого солнце окончательно смирилось с ежесуточной участью и без сил рухнуло, не чинно погрузилось - а именно рухнуло в темные объятия волн.
Море перестало дышать. Дело сделано, а подъем луны не забота для древнего су-щества. Море перестало дышать, вернее перестало разделять свое дыхание на циклы, а перевела его в один неясный гул.
Хранитель отвернулся, подул на руку, поднял глаза. Она уже спустилась с холма и вплотную подошла к ступеням, нежно трогала их одно за другим босыми ступнями. Хра-нитель отпечатывал в памяти каждый ее шаг, фиксируя все происходящее диафрагмами глаз. Прожилки мрамора вдогонку шагам мгновенно проявлялись - мельчайшие песчинки белого песка приставали к ее подошвам и поднимались все выше - пока не падали под тя-жестью соседних песчинок, и тогда ступени снова затуманивались, но рисунок камня все равно менялся. Как калейдоскоп, подумал он, вспомнив детскую игрушку - загадочную и непонятную. Это воспоминание пронеслось в голове и сразу же сменилось памятью о раз-очаровании - остром детском разочаровании охватившем его после того, как он разобрал яркую трубку, с двумя оранжевыми окулярами на концах. Три узеньких полоски зеркала закрепленных под углом в шестьдесят градусов и горсть разноцветных осколков стекла - все что осталось от увлекательного вечернего занятия. Чудо объяснилось как всегда про-сто. Потом он часто думал о жестокости того человека, который придумал этот аттракци-он. Нет, ну ладно бы сделал тот цилиндр неразборным, тогда ясность устройства не было бы такой отчетливой и понимание правды можно было бы оттянуть на более поздний пе-риод. Хотя что можно сделать неразборным для шестилетнего пацана, имеющего доступ к отцовскому верстаку. Тайное всегда становится явным - он произнес про себя известное выражение и вспомнил не к месту банку из под кофе, в которую он ссыпал цветные стек-лышки. Банка закопана где-то в саду, под яблоней.
- У тебя на ступенях какие-то жуки - услышал он ее голос и вздрогнул, - ты не знаешь как они называются?
- До того как ты пришла, весь энтомологический мир называл их богомола-ми.
- Смешное название. Они все время молятся? - ее лицо в сумерках потеряло четкие очертания.
- Нет, им некому молиться - слова неохотно покидали свое пристанище - вместо слов ему хотелось просто помолчать, -нет сперва обнять ее а потом молчать вместе…
- Может быть они молятся нам? - ее смех застал его врасплох, юмор сложно сохранять в одиночестве.
- Они не замечают нас, им достаточно друг друга.
- Ну ты говоришь так, будто бы они умнее людей. Это всего лишь пара та-раканов, только побольше.
- Иногда этого достаточно…
- Чего?
Он промолчал.
- Чего достаточно? Повторила она
- Достаточно знать что следующие пять минут ничего не изменят, кроме на-правления ветра.
- Но ты тоже это знаешь - она присела рядом с ним и стала рисовать паль-цем на тонком слое песка, покрывающем основную часть храма, контур своей ступни. Знаешь?
Хранитель не ответил.
- Вчера Наташка из лаборатории сказала, что твой пляж скоро затопит окон-чательно - произнесла она и перехватила его взгляд. Он не услышал зло-радства в ее голосе, но в глазах было что-то такое, что он понял - сожале-ния в словах тоже нет.
- Это не пляж - глухо вырвались слова.
- Ну храм - поправилась она - Уровень воды поднимается - новое водохра-нилище.
Хранитель вдохнул запах йода, и задержал дыхание - вздыхать не хотелось.
- Остров уже скрылся - она закончила абрис одной ноги и принялась за вто-рую. - Что будешь делать?
- А что я могу сделать? Поинтересовался хранитель и отодвинулся, чтобы не мешать.
- Ты можешь уйти со мной - просто сказала она -я для этого и пришла.
- А Храм? - спросил он, и подвинулся еще.
Она истолковала это движение по-своему и вскочила.
- Да дались тебе эти обломки - почти закричала она и отвернулась. Это не храм пойми идиот, это часть какой-то древней херни, кабака или чего-то такого. Ты с тех пор как увидел эти вонючие камни как с ума сошел - она всхлипнула - сам стал как эти твои тараканы.
- Богомолы - он тоже встал и оперевшись об упавшую глыбу, начал рас-сматривать завязки своей штормовки.
- Богомолы могут хотя бы молиться - у них есть на это право, за это их, на-верное, так и назвали. Ну а ты, ты кому здесь молишься? Теперь ее голос звучал спокойно, срыв кончился.
- Я не молюсь, это место не для этого.
- Для чего тогда нужны храмы? Спросила она
- Чтобы ждать
- Чего ждать?
- Того кто придет - ответил он, снова сел и развернулся к ней вполоборота.
- Будем считать что ты дождался меня - теперь ты можешь уйти и забыть это место? - ее вопрос пробудил в памяти хранителя новые воспоминания - теперь уже более поздние.
Олег сидел в кресле и старательно сливал в свой бокал все напитки стоящие на столе - получившуюся бурду тщательно размешивал и неторопясь поглощал. Олег вообще все делал старательно и неторопясь, оправдывая свое имя. Доброта наблюдал за ним с верх-ней перекладины своей клетки, время от времени переступал с лапки на лапку и кланялся незримой аудитории, ожидая овации. На другом конце стола сидел Адам и грызя отло-манный ноготь на безымянном пальце, пытался сопоставить вечерние передачи телевизи-онной программы на сегодня - ему хотелось провести свободный вечер с максимальной эфирной нагрузкой.
- Черт подери этих козлов - внятно выругался он и отбросил газету - не мо-гут между собой договориться, придурки. Анька,- крикнул он в кухню - че будем смотреть с Бельмондо или с Джеки Чаном? Невидимая кухонная Анька, занятая сложным процессом обжаривания семечек, тут же отозва-лась - с Бельмондо. Значит будем смотреть с Джеки Чаном - удовлетво-ренно произнес Адам. Затем снова взял программу и стал серьзно изучать последнюю страницу. Через некоторое время опять крикнул: клево - в восресенье КВН с Питером - полуфинал. Грамотно парни работают. Инте-ресно, кто им тексты пишет - во наверно хохмач мужик. А Олег?
Олег на миг оторвался от бокала и посмотрел на радостного Адама, смотрел так минуты две не отводя взгляда. Затем, взглянув через неплотно закрытую дверь в темный коридор, произнес "Женька! Кончай там сидеть, иди к нам".
- В самом деле, Жека, че ты как придушенный весь вечер - присоединился к нему Адам, и свесившись с дивана, тоже уставился в темноту.
Из коридора послышался скрежет, будто кто-то невидимый зрителю резко сдернул с дверной ручки метровый кусок медной проволоки. Затем дверь приоткрылась, немного, но достаточно чтобы в нее мог пройти человек, и в комнату вошел вызванный Женька, близоруко щурясь, как щурится любой попадая в из темного места в более яркое.
- Ну наконец то, - удовлетворенно заметил Адам и вернулся к сличению га-зетных колонок и времени.
В комнате резко запахло эмалированной миской с жареными семечками. Анька по-ставила ее на стол, выбрала пара загоревших семечек без кожурок, лежащих сверху и по-дошла к Жене. Ешь, - сказала она протягивая ему добычу на ладони. Женя опустил вниз привыкшие к свету, но все еще какие-то виноватые, а может просто добрые глаза, про-бормотал: Да ты кушай сама, я еще успею, а то может….. Он запнулся и замолчал.
На улице свежесть ночи начинала переходить в зябкий предутренний холодок. Же-ня шагнул из подъезда в круг света, оставленного здесь еще с вечера фонарем, не гасну-щем ни днем, ни ночью. Говоря точнее, круг давно перешел в вытянутый овал - жестяной колпак фонаря изрядно кто-то помял, и стал походить на свет от прожектора в цирке, из тех которыми ловят воздушных гимнастов, чтобы зритель мог в полном объеме насла-диться мастерством, а лучше неудачей. Женьке показалось что свет пытается проводить его быстро удаляющуюся фигуру, чтобы зрители могли увидеть как от соседнего подъезда к нему метнулась какая-то тень, чуть не сбив его с ног. Как затем его колени чуть подог-нулись и в этом положении он сделал еще один маленький шаг вперед и опершись на ог-раждение клумбы, боком и чуть вперед упал на асфальт. Фонарь изо всех сил пытался стать главным действующим лицом или хотя бы очевидцем происшедшего, поэтому все сильнее раскачивался, подталкивая светлый вытянутый овал к неподвижно лежащему че-ловеку.
- Забыть это место… - повторил он. Наверное смогу забыть это место, я уже многое забыл.
- Например меня?
- Например тот день, например долгий коридор, например тебя -скорого-воркой, словно давно репетировал, кинул он.
- Ты чересчур быстро ответил, - улыбнулась она, - значит ты думаешь об этом. А это значит я не опоздала.
Хранитель встал и медленно, старательно обойдя Аньку начал спускаться по мор-ской лестнице; не доходя до мокрой каймы пару ступеней, уселся, обхватил колени руками.
- Странное дело, спиной он почувствовал, что она села тремя ступеньками выше его, - Странное дело, я научился часами сидеть здесь не меняя позы, научился не думать ни о чем кроме шума волн впереди меня, шума леса сзади. Я привык, что вода поднимается каждую ночь на треть ступеньки. Я смирился с богомолами, превзошедшими меня в этой неподвижной игре. И оказалось, что все это время я только готовился к твоему приходу? Шесть месяцев ради двух фраз?
- Ты думаешь это ты нашел этот храм, - она говорила так, будто не слышала его диалога, не принимала его капитуляции - Нет, это храм нашел тебя. Он нашел того, кто был ему нужен. Того кто будет заботливо отряхать его ступени от дохлых медуз, кто будет ходить и мучиться чем-то очень по-нятным храму. Ведь все это время он думал, что ты не просто смотришь в море, он думал, что ты молишься богу или богам - ЕГО БОГУ ИЛИ ЕГО БОГАМ. Только для этого ты ему и нужен. Храм без монаха - ничто. Гру-да каменных блоков. Даже мраморные ступени не спасут его от исчезнове-ния и превращения в еще одну предтечу старой, ненужной религии.
Все это время ты делал вид, что живешь здесь как человек ищущий в себе хоть одно спокойное место. Но ты опоздал, тебя нашли первым - Ты был нужен этому храму, чтобы он мог ощутить свою нужность. Черт подери, да когда мы проходим мимо машины скорой помощи - она смотрит на нас как на потенциально больных, мы для нее те, кто спустя год, или десять, или две минуты будут лежать в ее чреве надрываясь от крика - с отрезан-ной рукой, ногой или ножом в животе. Пожарная лестница мысленно уже тянет к нашему окну свою руку, она только этого и хочет, для этого она сделана.
- Или мы для нее, ты это хочешь сказать? Хранитель резко обернулся. - Что молчишь? А как поступить мне? Через неделю там где ты сидишь будут плавать рыбы и ползать крабы. Это место скроет вода…Может быть и мне по примеру атлантов приковать себя цепью к этой колонне и остаться с ним?
- Нахрен ты ему нужен… Анька встала и подошла к Хранителю. Нет милый, Храм желает умереть в одиночестве. Ты свое уже сделал. Теперь тебя пе-редадут по наследству в другой умирающий склад древних скальных обра-зований. Ты у них на вес золота.
Хранитель улыбнулся
- Я скучал по твоему цинизму, когда один этого здорово не хватает.
- Это просто усталость, плохой морской воздух и собеседник-романтик. Та-кие дозы алых парусов нужно приправлять хорошей порции скотча и не-замысловатым диалогом с кем-то не из своего мира.
Анька снова поднялась на центральную площадку, и остановилась, ожидая храни-теля. Затем они вместе спустились с южной лестницы. У подножия Анька огляну-лась на насекомых, стоявших теперь гораздо ближе к друг к другу. Богомолы не слушали и по прежнему не верили в двух людей поднимающихся на холм, в на-правлении леса. Богомолы все так же стояли на второй и третьей ступенях южной лестнице храма, в сумерках еще больше походившего на ракету, и молились друг другу.
Виктор Иванов, лето 2002, неподалеку от поворота на восток