|
Номинация
"Мистическая
история из жизни"
Терзиева Ольга
Слушающий небо
Глава 1.
Единственное что всегда отвечает человеку и не требует ничего взамен старое
как ветер эхо. Мужчина лет сорока лежал на свежей изумрудной траве. Свою
наголо бритую голову он опустил на ладони и всматривался в синюю глубину
неба над плато. Ай Петри. У него было почти все кроме верных друзей, душевного
спокойствия и божественного дара, которым он так хотел обладать. На протяжении
многих лет он старался развить в себе способности выходящие за рамки этого
мира. Его реальная жизнь началось с автомобильной аварии. Когда лежа на
теплом вечернем асфальте, как и сейчас, он опустил голову на свои ладони,
и их окрасило теплой красной кровью. Ну, вот и все, подумал он, а я так
и не успел познать себя. - Кто я, для чего жил, и за что умираю. Господи
ответь. Но ответа как всегда не было. Какое было тогда небо! Красный бархат
заката, пульсировал золотыми криками каждодневно умирающего и вновь оживающего
солнца. Пока небо разыгрывало самую прекрасную драму, человек, безучастно
наблюдал эту игру. Жестокая, злая, противно уверенная в себя иллюзия жизни
упивалась своим превосходством. Зная, что бесконечно нужна, издеваясь,
она давала время и как бы спрашивала; - Ну и о чем ты сейчас думаешь?
И человек думал. Он силился понять, не суть всего сущего на земле, а себя
самого. Может быть, это одно и тоже, а может быть нет? Кто знает, кто
знает… Мысли путались, сворачивались в клубок, взрывались китайским фейерверком,
постоянно притягивались бездонностью самого прекрасного, самого молчаливого
существа на свете и во тьме - Небо.
Лишь немногие слышали истинный голос неба. Люди с великой миссией, обладающие
великим даром. Суметь отдать все; тело, разум, отказаться от своей точки
зрения, от своего окружения, уйти от всего мира, оставив лишь первоначальный
дух и ясный, тонкий слух. Слышать лишь небо. Отдаться, растворится, познать
глубину, быть глухим и слепым к своему собственному эго, назойливо капризному
Я, и стать свободным, стать единным с единственным. Обратного пути нет,
есть путь изначальный. Шаг влево, шаг вправо у таких людей не предусмотрен.
От перерождения к перерождению избранный проходит по пути "слушающего
вечность". И он находит себя. На секунду познает все ответы на все
существующие и не существующие вопросы. Он все и нечто одновременно, он
есть, и его нет, жизнь и смерть, конец и начало и то, что по середине
все становится однородным. И это уже не человек, а некая высшая субстанция,
обладающая способностью воспринимать голос неба.
Думал ли об этом умирающий, знал ли он, что еще не готов, а может и вообще
не будет готов к этому никогда. Но дар, божественный дар, он был близок
и далек, манил, заставлял надеяться, сопротивляться, просить. Иллюзия
могла лишь наслаждаться своим мнимым превосходством над обманутым разумом.
Но лишь "умножив, иллюзию и разум на ноль'' можно открыться Изначальному.
Анатолий Владимирович закрыл безнадежно пустые глаза. Но, закрыв их, он
не переставал видеть вечернее небо. Мысли больше не путались, они выстроились
в ровную, прямую линию, о значении которой думать не хотелось. Сердце
билось все медленнее, с каждым ударом успокаивая себя, тело и душу, только
дух оставался прежним. По красному бархату заката проносились сотни различных
образов, сотни жизней принадлежащих одному и тому же человеку.
- Кем я только не был, и кем я еще буду? Последнее, что увидел Анатолий
как он, уставший засыпает за рулем своей машины. На всей скорости летит
в кювет и, переворачиваясь через крышу, тормозит прямо в молодой дубок.
Деревце сломалось под тяжестью механизма, но разве жизнь оставило его,
разве сломало внутреннее желание "быть"? А потом только небо.
Как я устал; - подумал Толик, и сердце согласилось с ним последним, тихим
стоном. Не осталось ничего; небо, картина смертей перерождений, стон сердца
все растворилось в этом голосе. Он был ниоткуда и уходил никуда.
Глава 2.
Крымское плато Ай Петри всегда действовало на Анатолия Владимировича успокаивающе,
как старая, добрая валериана. На самой высокой точке располагалась прекрасная
поднебесная обсерватория. Создавалось впечатление, что снежно белые, шаровидные
конструкции созданы представителями вне земных цивилизаций.
Наблюдать за перемещением небесных тел дело должно быть интересное, но
это не мое назначение; - думал Анатолий, - хорошо лежать под открытым
небом, вдыхать сладкий запах Крымского разнотравья, нет суеты, некуда
торопиться, некуда… Толик подскочил на месте. Реальность нахлынула как
волна, смывая забвение. Он сел в старенький BMW и покатил по дороге к
назначенному месту. Этой встречи он ждал последние три года, ждал мучительно,
но терпеливо.
Учитель, пятидесяти пяти летний, подтянутый, хорошо сложенный, начисто
выбритый мужчина, сидел на небольшом возвышении и пил зеленый чай с жасмином.
Кожа учителя светилась чистотой, глаза подернула слабая дымка сандаловых
благовоний курящихся на алтаре. Он пил чай, вдыхал аромат сандала, он
был здесь и сейчас, но при близком рассмотрении, возникало ощущение, что
это только оболочка. Нечто отсутствовало в нем, путешествовало по большому
небесному кругу, занимаясь своими повседневными делами. Способность, получать
информацию в разных мирах, учитель, познавал долго и владел этим искусством
в совершенстве. Многое открывалось этому человеку, и он дорого платил
за это, а по другому в этом временном пространстве существовать нельзя.
За все нужно платить.
Он приближается; - подтвердил сам себе Учитель. - Очень интересно посмотреть,
что из себя может представлять человек, который в этой жизни услышал голос
неба, но в меру своей развитости и так как не был к этому готов, естественно
не понял ни звука. Теперь он не забудет этот голос никогда, даже через
два десятка рождений из его мозга не будет стираться эта информация. Она
будет являться к нему в виде снов, коротких вспышек сознания, будет преследовать,
сводить с ума и чем дальше, тем сильнее. До тех пор, пока тело не сможет
вскормить чистый разум. И он, посредством расширения сознания, отчистит
душу от скверны. Он осознает, что порабощен иллюзией, которая "постоянно
чихает правдой", и самоуничтожиться, прихватив ее с собой. Тогда,
и только тогда этот человек станет открытым для смысла великого. Теоретически;
- думал про себя Учитель, - это непросто, а практически невероятно тяжело,
но все же возможно.
- Как всегда будет просить помощи, как там его зовут….
В комнату вошел парень, одетый в черное кимоно - это был Арен, один из
десяти монахов, постоянно живущих на горе. Пять лет назад судьба привела
его сюда, и он дал обет не спускаться ниже второй террасы, где была столовая.
Монах поклонился Учителю и, не отрывая взгляда от глаз наставника, сообщил,
что гость представился Анатолием и ожидает на третьей террасе.
· Проводить его к вам, - спросил Арен.
· Нет, пожалуй, я сам спущусь и встречу его. Ты сказал Анатолий, а я как
раз вспоминал как его имя. Надо проверить его, и вообще, почему пустили
его на третью террасу. Не успел приехать и сразу - видишь - куда взлетел,
а Валере скажи пусть зайдет ко мне после, буду ругаться.
Учитель продолжил допивать чай с той же аурой спокойствия, что и перед
разговором. Уже перед дверью Арен повернулся. - Можно вопрос? А, как вы
узнали, что этого человека впустил Валера, я вам этого не говорил, но
это так.
· Как только ты будешь готов подняться на более высокую вибрацию, я открою
тебе эту тайну, а теперь иди, мне нужно побыть одному. Арен поклонился
и закрыл за собой дверь.
После легкого обеда в монастыре наступает тихое время. Ребята часто шутят,
что даже ветер перестает играть в листве трех берез, чтобы не мешать монахам
предаваться самосозерцанию, а точнее, просто спать. Появляется два часа
свободного времени. Можно постирать форму для тренировок, пообщаться с
монахами, которые не заняты личными делами, позаниматься усовершенствованием
собственных способностей, или сходить к монастырскому повару Володе на
кухню, (он никогда не поднимается выше третьей террасы), а можно просто
лечь спать, но это бывает редкостью, так как дел всегда хватает.
Надо сходить в святое святых, на кухню, может, перепадет что-нибудь вкусное;
- подумал Арен. Из-за двери послышался голос учителя: - скажи Владимиру,
чтоб заварил чай, и не ешь много черешни.
Стараясь ни о чем не думать, Арен пулей слетел на вторую террасу, и скрылся
в царстве еды, запахов, кастрюль и Володи, который кряхтел над грязной
посудой.
· Ара, ты, что так суетишься, присаживайся, да не на мешок с мукой, на
лавку садись.
Голос Вовки звучал мягко и успокаивающе, слова он как бы вытягивал и произносил
целое предложение как длинное предлинное слово. Свою жизнь до монастыря
Вова не любил вспоминать, старался рассказывать только веселые моменты.
И судя по ним, жизнь у него была далеко не сахар. Пришел он в монастырь
в двадцать девять лет, пришел утром, а на следующее ему тридцать исполнилось.
Так в монастыре и прожил четыре года. Ребята его понимали и уважали, всегда
приходили к Вовке за советом, словно к родному, поэтому и называли ''
братом''.
Арен медленно и осторожно поднялся с мешка, представляя, какими белыми
стали его черные штаны. Его представления подтвердились, и он начал стряхивать
муку на пол.
- Да перестанешь ты руками размахивать, осторожно, подвинься, дай я миску
с тестом переставлю, а то, чего доброго перевернешь. Вот я повеселюсь,
порву тебя тогда, как собака Баскервилей марлевые трусы.
-А зачем тебе тесто, Брат. Будешь печь что-нибудь вкусненькое? - Арен
перестал чиститься сел на лавку и облизнулся.
· Вчера Батя (так монахи называли Учителя, только между собой) черешню
принес, ''все поедят, но не все наедятся'' вот я пирожков и нажарю, чтобы
всем хватило.
· А- а- а- протянул Ара в знак понимания. А сам подумал, - ну, допустим,
о черешне Учитель знал, но откуда он знал, что я пойду именно сюда, -
так, где ты говоришь, черешня лежит?
· Я тебе говорю: Не поможешь посуду помыть? А я как раз косточки из черешни
выну. - Володя вопросительно посмотрел на двадцатилетнего, худощавого
парня, вопросительно, но с пониманием.
· А может, я косточками займусь?
· Ты, займешься черешней, а не косточками, вечно голодный глист в скафандре.
А я думаю, что тебе просто необходимо поработать с водной стихией и помыть
посуду; - Вовка хихикнул по-доброму.
- А! Батя просил чай заварить, его любимый, к нему гость приехал. Нужно
еще Валере сказать, что Учитель хочет с ним поговорить, но вечером. А
то Валера гостя впустил и не спросил никого, ни Учителя, ни старшего монаха.…
Представляешь, а этот гость, как там его - Анатолий, так вот он прошел
на третью террасу.… Вообще ужас. - Арен закончил мыть посуду и свой рассказ.
· Ты Ара, если в плен к врагам попадешь, всю информацию как на духу выдашь.
Ну да ладно, скажи, чтоб кто-нибудь из старших за чаем пришел.
Арен насупился. - Я тебе, как брату, все первому рассказал, посуду помыть
помог, а ты меня обижаешь. Но я великодушен и прощу тебя за стакан черешни
мне и моему другу Валерке.
Получив сочную, темно вишневую черешню в личное пользование он поспешил
к трем березам. Изящные, белые красавицы образовывали треугольник, вокруг
полукругом росли молодые голубые ели, а меж березок была лавочка. Находились
три дерева напротив входа в монастырь, и Валерка сидящий на посту, без
труда мог подняться на вторую террасу, и поболтать с теми, кто в низ не
спускался. Ара подошел к березам и помахал оттуда другу, потом сел на
лавку и принялся пробовать черешню на вкус.
Глава 3.
· Ты, с какой березы упал, ты чего этого мужика на территорию пустил.
А вдруг он шпион, ну этих, "Воинов Смерти".
· Войны Смерти явление по нашей жизни абсолютно реальное, они живут бок
о бок с нами, и мы их порой даже не замечаем. Бывает такое - стоит человек
и одет опрятно, и внешность привлекательная, а исходит от него негатив,
зло, холод. Но все это мы чувствуем подсознательно, чем-то этот человек
нам неприятен, знающие люди точно определяют: 'Воинов Смерти - либо Света'.
Войны Смерти всегда определенно знают, какой стороне служат, они также
развивают свои способности, их негативная энергия растет как на дрожжах.
Живут они не долго, зло разрастается, питаясь отрицательной энергией,
ему становится тесно в теле, и оно сбрасывает земную оболочку. Знания
для такого человека равносильны смерти, этакое самопожертвование, но далеко
не для доброго и светлого. А темная, липкая внутренняя сущность получает
то, что ей нужно, и уходит дальше искать барана на заклание.
· Да нет, он не из них, - Валера выглядел как-то озадаченно.
Он из наших, Ара, можно даже не сомневаться. Представь себе, он выгнал
из моего тела, что-то вроде демона. Не знаю, что это было, но мне стало
легче.
Валера был на пару лет старше Арена, но спокойней и дольше соображающий.
По вероисповеданию он был мусульманин, хотя в монастыре это никого не
волновало. Это и было отличительной чертой монастыря, "школа вне
религии". Здесь жили бок о бок православные христиане, буддисты,
даосы, мусульманин Валерка, атеисты, оптимисты, а также пессимисты и Вовка
который верил только в себя и свои руки. На горе "двенадцати ступеней"
обитали поистине верные учению люди, они развивали, приумножали и охраняли
свои способности, которые в древности были естественны для всех, но в
данный момент были забыты и спрятаны в глубине сознания.
- Ты что, мозгами поехал, какой такой демон? На вот, поешь черешни и помолчи,
а то и у меня рак мозга будет. Валера демонов не существует, но ты поговори
с Учителем, к тому же он хотел тебя видеть, но вечером. Ну, ты Валерка
даешь!
Арен подскочил с места и легко побежал наверх, размахивая руками, как
ворона крыльями.
- Хорошо хоть не каркает, подумал Валера и, увидев, что к воротам подходит
человек, поспешил вниз.
Глава 4.
· Крым. Его свободный, чистый воздух позволяет дышать полной грудью. Он
наполняет тебя чистотой, как будто становишься хрустальным сосудом, становишься
прозрачно искрящийся, ты принимаешь - раскрываясь, он входит гордо - не
поклонившись. Он всегда знает и никогда не забудет свою миссию жизненно
важную для всего сущего. И ему все ровно как его не назови. Бесконечное,
остро ощущаемое, невидимо видное движение.
|