Номинация "Мистическая история из жизни"

Грановский Александр

Sator

В пределах своего действия, каждое
слово создает то, что оно утверждает.
( Магическая аксиома)
- Вы меня помните? - спросила она, поблескивая каплями дождя на длинных черных ресницах (синдром Травиаты), которые еще резче оттеняли почти неприлично голубые глаза.
Конечно же, я помнил, как помнил и этот высокий лоб, которого она раньше стеснялась и старалась скрыть челкой, а сейчас челка вы-росла и откинула свою прядь, словно позволяя чуть-чуть больше. И конечно губы, точно созданные для... как и все ее удивительно женст-венное тело, которое рано или поздно должно было кому-то принад-лежать и уже, конечно, принадлежало, и сама мысль об этом показа-лась кощунственной, как примерить грех. Но выдавал голос, ставший голосом осеннего дождя:
- Да, конечно... Если не ошибаюсь - Лена? - и от этого преодолен-ного "Лена", сразу вспомнился другой день, который мне так хоте-лось тогда забыть, а он таился в моей памяти до сегодня, до сейчас.
Я даже вспомнил, в каком она была тогда платье, и ее спокойствие обреченности, словно за нее говорил, рассказывал кто-то другой. И "он" и я понимали, что все это только видимость, нас уже успела раз-делить пропасть, но зачем-то нужно соблюдать приличия, чтобы не было еще хуже, и оттого эта лихорадка нетерпения.
Мы говорили ни о чем и - о множестве вещей сразу, будто вы-страивая из слов все новые и новые рубежи защиты, которые, одним дуновением, сметал холод, но мы и не думали так легко сдаваться.
Мы говорили о художниках, картины которых способны воздейст-вовать на различные болезни (например, картины Пикассо помогали при психических заболеваниях, картины Матисса лечили почки, а кар-тина Ботичелли "Весна" снимала самую неистребимую боль), о различных экзотических методах Востока (она знала, что я занимался иглотерапией), которые еще только открывают свои тайны. О новей-ших достижениях в области информтерапии и о ее основоположнике - докторе Фолле, который совершил в медицине революцию, а у нас о нем узнали только пятьдесят лет спустя. О различных магах и вол-шебниках, объявлениями о которых пестрели все газеты, но оба мы прекрасно понимали о чем на самом деле идет речь; она словно при-меряла каждый метод на себя, на свою болезнь, которая настигла ее так некстати, и о которой пока не знал даже муж - простой хороший парень, который просто и бесхитростно ее любил. Возможно, все это и называлось счастьем, но они боялись себе в этом признаться, чтобы не спугнуть, не сглазить.
Я рассказывал ей о том, что слышал и что знал, - о знаменитом травнике Т. , который с помощью трав добивался чуда, а потом увез это чудо в Америку, где оно оказалось нужнее; о таинственном уче-ном Дорогове, который еще в годы войны разрабатывал свои засекре-ченные фракции АСД, излечил мать Берии, а потом и самого карди-нала тайн, за что Дорогова и ликвидировало КГБ, предусмотрительно убоявшись, что , благодаря открытию, народ станет излечиваться от всего, даже от своего неподвластного разуму страха.
Не знаю, почему она пришла тогда ко мне и сумел ли я вселить в нее надежду, знаю лишь, что что-то успело измениться в этих бездон-но голубых глазах, словно к ней в самый последний миг все-таки ус-пел вернуться ангел. Но и об этом я подумал уже потом... а тогда она уходила - уходила, казалось, навсегда, оставляя после себя неулови-мый запах дождя.
- Вы меня помните? - спросила она, нетерпеливо перебегая взгля-дом с одной части лица на другую и, наконец словно в чем-то удосто-верившись, улыбнулась неуловимым движением губ, которые слегка приоткрылись, будто хотели что-то сказать, и стали влажными, преж-де, чем я почувствовал их ускользающее прикосновение, которое бы-ло словно сон... и которого не было.
- Я - уже не я, - сказала она, точно в чем-то оправдываясь. - Навер-ное, я тогда умерла и успела родиться снова. Но этого никто не заме-тил... Потому что в каждом из нас девять жизней и теперь одна из них принадлежит вам. Я давно собиралась ее вернуть, но вы не были к этому готовы.
- А сейчас...
- А сейчас оказалась, не готова я... Помните, в нашем тогда безум-ном разговоре кто-то из нас придумал это слово, и оно еще долго кру-жилось у меня в голове, словно стучалось во все двери, но никто не открывал, но потом одна дверь все-таки открылась...
- Какая дверь, какое слово?..
- Случайное объявление, каких сотни, и эта странная женщина с таким странным именем Лу... Она ничего не спрашивала и не объяс-няла, только положила на лоб прохладную руку и сказала: са-тор!.. А потом дала эти капсулы, которые даже не объяснила, как принимать, но я почему-то сама знала, что пить их надо по одной, раз в три дня, утром, натощак, на убывание Луны...
Она помолчала, словно не решаясь продолжить:
- Я потом ее искала... эту самую Лу... на радостях хотела отблаго-дарить... Нашла дом, который в общем-то и спутать невозможно... Старинный особняк, похожий на корабль, направленный носом к мо-рю, с высокими полукруглыми сводами и выщербленными ногами времени - мраморными ступенями. На двери еще был старинный та-кой звонок из потемневшей меди, а на ней то самое слово, только ла-тинскими буквами: S A T O R... Но сперва вышел похожий на гномика мальчик, а потом с белыми бельмами старуха и оба сказали, что ника-кая Лу там не живет... И никогда не жила... Вот я и думаю... Даже не знаю, что теперь думать. Ведь кто-то же дал мне эти капсулы, чтобы я зачем-то смогла выздороветь...
Капсулы были не просто желтые, а ядовито желтые. Как преду-преждение, что при определенных обстоятельствах лекарство мо-жет оказаться ядом, и осторожность не помешает.
В таких обычно упрятывали антибиотики, что и в буквальном смысле означало: лекарства против жизни ( подразумевалось - про-тив жизни нехороших микробов). Но сейчас в этих капсулах было что-то другое. Настолько другое, что смогло вылечить у Лены рак молочной железы, а значит, вся наша многомудрая медицина и я, как ее последовательный адепт - не стоили содержимого этих трех же-латиновых капсул, которые каким-то образом сотворили чудо. И сейчас это, лежащее передо мной, "чудо" было, как немой укор.
С осторожностью часового мастера разделил капсулу на две по-ловинки. Я думал, внутри окажется какой-нибудь порошок и даже предусмотрительно подложил белый лист. Но вместо порошка вы-пала, свернутая в трубочку, бумажка, на которой было что-то напи-сано от руки старательным и немного детским почерком. Слова со-ставляли правильный квадрат:
S A T O R
A R E P O
T E N E T
O P E R A
R O T A S
Причем, в каждом слове было по пять букв, которые повторялись как по горизонтали, так и по вертикали. А некоторые даже справа налево.
Выписав их в одну строку:
S A T O R A R E P O T E N E T O P E R A R O T A S
я только подтвердил догадку. Это был палиндром - слова(в нашем случае словосочетание)-перевертыши, которые одинаково способны читаться, как слева направо, так и справа налево.
По звучанию очень смахивало на латынь, и сделать перевод(со словарем, разумеется) было просто данью юности, а точнее, первому курсу мединститута, когда нас посвящали в мертвый язык латынь, словно в тайную касту ордена избранных.
Перевод оказался несложным и содержал всего одну фразу: "Ве-ликий Сеятель держит все труды в своей руке".
Не успокаиваясь на достигнутом (надо признать, что смысл пе-ревода несколько разочаровывал), и перелистав гору разных книг, я все-таки нашел у Франклина Фолсома в его знаменитой "Книге о языке", этот древнейший магический квадрат. Кто его изобрел - ни-кто не знал, знали только, что расположение букв имеет магическую силу. Но читать их надо "змейкой" - от слова T E N E T вверх, вниз, направо и налево.
Проделав положенную магическую манипуляцию, я получил:

T E N E T A R E P O S A T O R
T E N E T O P E R A R O T A S
T E N E T O P E R A R O T A S
T E N E T A R E P O S A T O R

Что-то мне это очень напоминало. А озвучивание самой "змейки" вызывало странное состояние... все мысли проваливались куда-то вглубь, и на смену мыслям приходило что-то новое... Словно вот-вот произойдет узнавание... Надо только забыть себя... и читать - чи-тать эти странные слова и буквы - читать до самозабвения, читать по кругу, пока не сотрется последнее Я... и тогда наступит это ни с чем не сравнимое ощущение чистого листа... На котором кто-то за-пишет новые слова и новые имена... Только это буду уже другой Я...
И тогда я увидел крест. Образованный пересечением слова T E N E T, он словно скреплял квадрат и все буквы, которые с этой минуты приобретали странное значение.
Во-первых, это был тоже палиндром. И не просто палиндром, а палиндром палиндрома, что как бы усиливало его в квадрате.
Во-вторых, в слове было пять букв, а цифра пять в пифагорейской нумерологии считалась символом здоровья и счастья. Согласно же современной мантике по системе Хейро каждой букве соответство-вала своя цифра. Подставив необходимые цифры, я получил число: 45554. Произведя нумерологическое исследование данного чис-ла(4+5=9+5=14=1+4=5+5=10=1+0=1+4=5), я почувствовал, что иду след в след, и что еще немного, и сквозь темноту ночи, которая рано или поздно станет рассветом, смогу различить его таинствен-ный, склоненный над клокочущей ретортой, профиль. Цифрой 5 он заклинал Эликсир бессмертия.
В свою очередь, каждая цифра соответствует одной из девяти астрологических планет. Пятой планетой был Меркурий. И это был, конечно, философский Меркурий - загадочная субстанция, чье проис-хождение сокрыто во тьме. Извлекая из него Дух материи, адепт или маг получал беспредельную власть над живыми и мертвыми. Но для всего этого надо было стать сперва магом.
Чтобы получше войти в суть предмета, я прилежно проштуди-ровал несколько известных с древнейших времен руководств по магии. Первой в моих руках оказалась книга Генриха Корнелия Агриппы "Ок-культная философия".
"Страсти души, - писал Агриппа, - следующие фантазии, когда они сильны, могут не только менять собственное тело, но и распро-страняться до такой степени, что действуют на тело постороннее. Страсти души могут остановить и лечить нездоровье духа или бо-лезни тела. Страсти становятся более сильными и более действен-ными, если определенным образом согласуются с воздействием пла-нет. Итак, чтобы оперировать в магии, нужно иметь веру постоян-ную, не сомневаться в удаче, и вовсе не колебаться и не иметь сомне-ния духа. Показав большую силу страстей души, следует отметить, что слова и имена вещей имеют не меньшую силу. Мы зовемся разум-ными не только благодаря присущему нам рассудку, но мы зовемся разумными из-за смысла, который вкладываем в слова и речи. Есть два вида слов: слово внутреннее и слово произнесенное. Слова явля-ются определенными таинственными знаками, имеющими силу сверхъестественную, небесную, как благодаря силе, которую им со-общает добродетель того, кто их произнес. То же самое касается имен. Иисус Христос сказал:"Имена ваши написаны на небесах." Вот почему Творец, зная влияния небесных тел и свойства каждого из них, дал им имена в зависимости от того, чем они являются, как написа-ны в книге Бытия. Имя заключает в себе двойную силу, а именно: на-туральную - небесную гармонию и волевую - что идет от человека. Чем больше эти два аспекта, тем большую силу имеет имя, особенно при произнесении его над материалом, приготовленном для него. Если имя будет произнесено в определенное время, в подобающем месте, с требуемой церемонией, то данный материал станет обладать силь-ным магическим воздействием."
"Маг должен быть бесстрастным, трезвым и целомудренным, не-заинтересованным, непроницаемым и неприступным для любого рода предрассудков или страхов. Он должен обладать стойкостью перед искушениями и трудностями. Для того, чтобы сделать чудо он дол-жен быть либо отвлечен мудростью, либо быть выше всех стра-стей, либо оставаться вне их, чего можно достигнуть лишь в со-стоянии экстаза или безумия. Только посвященный, чье сердце бес-страстно, будет повелевать любовью и ненавистью тех, кого он сде-лает инструментом своей науки. Миф о Генезисе является правдой, и Бог позволяет достичь древа истины лишь тем, кто достиг самоот-речения и не жаждет его плодов. Страсть принудительно проециру-ет Астральный Свет и насильственно толкает Универсального По-средника на непредвиденные действия, но она не в состоянии с легко-стью обуздать то, к чему она принуждает. Человеческая воля, реа-лизованная в действии, подобна пушечному ядру и не отступает ни перед какими препятствиями. Чем больше маг отрицает себя во имя идеи, тем большую силу обретает в пределах этой идеи. Вера - это даже не попытка, она начинается с уверенности в результате, и спокойно отправляется дальше, как будто бы всемогущество было в ее распоряжении и вечность простиралась перед ней. Все способно-сти и все чувства должны быть задействованы в работе; ничто в жреце Гермеса не может оставаться бездействующим; разум дол-жен быть сформулирован знаками и обобщен буквами или пантакля-ми; желание должно быть определено словами и воплощаться дей-ствиями. Магическая идея должна превратиться в свет для глаз, гармонию для ушей, благовоние для обоняния, предмет для прикосно-вения", -так или примерно так говорил великий маг древности Эли-фас Леви.
В нашем случае разум (хотя и скрытый) тоже был обобщен бук-вами и сформулирован знаками креста и квадрата.
О кресте было написано много, но меня интересовало нечто осо-бенное, так искусно, казалось, упрятанное за избытком слов. Во мно-гих культурно-исторических традициях крест символизировал жизнь, плодородие, бессмертие, дух и материю в их единстве, а также мужское начало в образе фаллоса. В Египетской мифологии крест понимался, как ключ, которым открывались врата к божественному знанию и использовался в качестве амулета, возвращающего жиз-ненную силу. В отличие от квадрата, который разграничивал внеш-нее и внутреннее, крест подчеркивал идею центра и основных направ-лений, ведущих изнутри вовне. Причем, максимум сакральной силы креста, (дважды усиленной квадратом и крестом) приходил на центр, где в нашем случае оказывалась буква N.
Так что же могло скрываться за буквой N, неспроста, конечно, расположенной древними магами в центре усиления квадрата и кре-ста? Возможно, это греческий напиток Богов Нектар, давший им бессмертие и вечную юность? Или это сама Н И Н Г А Л Ь - "вели-кая госпожа", в шумеро-аккадской мифологии супруга Бога Луны(не отсюда ли это странное имя Лу?) Нанны, мать солнечного Бога Уту, который почитался, как бог-хранитель, бог-света, а значит - несу-щий жизнь. Порывшись в словарях на букву "Н" еще, Я обнаружил Н И Н Г И Р С У - одного из древнейших шумерских Богов ( 22век до нашей эры!), о котором было сказано, что он "верховный пахарь Эн-лиля", "владыка земледелия... и следит за порядком на полях и кана-лах" - то есть, почти дословное совпадение с изначальным переводом нашего магического палиндрома. Дальше еще интереснее. В гимнах, посвященных Нингирсу у него появляется странный титул: жрец(или маг) - очиститель(скорее всего - управитель) Ану или Анун, то есть, других божеств, являющихся посредниками в общении между людьми и более высшими божествами. Именем Ану даже скрепляли клятвы. Количество Анун насчитывалось по разным данным от 50 до 600 (300 верхних божеств (небесных) и триста нижних (подземного мира). Функцией Анун было не только определять людские судьбы, но и быть Богами-покровителями, Богами-заступниками. И всеми этими Богами управлял Нингирсу, сила которого магически возрастала во столько же крат, сколько Богов оказывалось в его подчинении. А уже самим Нингирсу управлял тот, кто знал тайну его имени, закодиро-ванную буквой "N" в магическом квадрате S A T O R.
С этой минуты знал его и Я.

Лена... Лу... Луны... - какая-то неуловимая связь чудилась между этими случайно-неслучайно соединенными словами и тем, что она на-чала раздеваться, а я смотрел и не мог оторвать взгляд (что граничило бы с неминуемым в чем-то поражением), но и смотреть было выше моих сил. Особенно, когда от неловкого движения руками распусти-лись ее золотистые волосы, и от их нечаянного прикосновения вздрог-нули и начали набухать соски ее упругих белых грудей, одна из кото-рых... тогда умерла... и родилась вновь, и это было чудо, как и все, что происходило после, когда она прикоснулась вдохом и положила мою руку на пульсирующий где-то в темноте ладони сосок.
- Вы должны меня хорошо обследовать, потому что... потому.
И я послушно мял "пальпировал", потеряв счет времени, ее ле-вую...
а потом правую "молочные железы", которые оказались точно по раз-меру моей ладони, и это был как бы высший знак, который, в данную минуту значил больше, чем все возможные и невозможные слова, сво-его рода идеальный Инь для моего на все готового Яня.
Но что-то уже успело измениться, что-то произошло, словно за окном прекратился дождь, и она, отпрянув, отвернулась и начала бы-стро одеваться. Руки ее в каком-то немыслимом надломе застегнули на спине лифчик и заученным движением отбросили волосы. "Вот так бы и ушла, не оглядываясь", - еще скользнула подлая мыслишка. По-тому что даже дико было представить в эти секунды ее взгляд - взгляд растревоженной самки - женщины, которая умирала на глазах, а я был рядом и ничем не смог помочь. Словно нас уже в который раз успело развести время - для нее ставшее прошлым, для меня - будущим...
- Я искала Лу, но ты оказался не ты, а потом пошел дождь, - только и сказала своему отражению в зеркале и еще кому-то третьему, кото-рого она видела, а я нет.
- Лу!.. Ле... - опрокидывая стул, бросился за ней, запоздало пони-мая, что ее уже не вернуть, и зачем-то заглядывая в зеркало, словно в нем могло задержаться ее отражение, и только сейчас замечая, что и моего отражения тоже не было.