Номинация "Мистическая история из жизни"

Алексей Богомолов

С обратной стороны горизонта

Опрокинув шлейф прибрежного горизонта, обогащаясь материей и приобретая значение, мы уверенно вплетались в прозрачную ткань картографической навигации. Затрепетав концентрическими кругами, на поверхностном натяжении, прозрачного мелководья, механические обороты армейской вертушки, тающие в размытом фокусе сиренево-матового рассвета, отстрелили нас на песчаное крыло, будничного распада. Редкая хвоя, по краям обточенной ватерлинии каменных пород, утопающих в прозрачных водах широкого устья холодного течения, нехотя проступала, сквозь плотные остатки, часом раньше, утреннего тумана. Повышенная влажность атмосферного давления постепенно настраивала визуальный фокус на частоту окружающего нас участка. Механические хлопки удаляющейся вертушки необратимо затягивало плотным кольцом кислородного рассвета.
Три километра молчаливой адаптации.
Мы словно чужеродные бактерии, случайно попавшие в утробу автономой органики. Гармоничный комфорт, граничащий с избыточным отсутствием нашей необходимости. Холодные камни, спиралями оптического нерва, исключают иллюзию первобытной причастности. Вертикальный срез с таежной окаменелости расширенного сознания, молниеносно выстреливает на кнут обнаженного побережья. Импульсивные вспышки, непреднамеренных выводов, закипая пузырьками ртутного хрома, скоротечно расплываются в размытую архитектуру воображаемых последствий.

В узкой колбе сырой колеи каньона, словно замедленная химическая реакция, неспешной амплитудой метоколебаний, наша урбанистичность начала вытеснять собственную массу пограничной отчужденности. Доступный срез облаков, одно время полосующий тебя на три четверти выговариемого тобой остатка, словно гигантская метафизическая субстанция, безмолвно завис над долиной.

- У меня член окоченел. - завопил Фокс, выбираясь из неудачного брода на другой берег, еще затянутой туманом реки.
- Здесь он тебе не понадобиться, - сплюнув на голый камень темно-коричневую лепешку жевательного табака, безразлично бросил Стэн, наводя телеметрический бинокль на утопающую в облаках высоту.
Под шум отдаленного водопада, чем то напоминающего звуки оживленной магистрали просачивающиеся каждую ночь сквозь плотно закрытые окна на 16 этаж моего кондоминиума, я сделал резкий глоток припасенной настойки. Дикое отвращение к собственному присутствию.

Песчаный берег, уносящийся дугой, белой кромки прилива, куда-то на восток…
……….15 км сквозь однообразную палитру GREENPEACE*вского восторга.

Странно подумать!… но, всего лишь сутки назад, мы были надежно вплетены в пеструю ткань урбан-цивилизации, добросовестно растворяющей нас в толчее городской подземки, полумраке старомодных кабаков, на линиях оптоволоконных коммуникаций.

"Забрать курьера. Место эвакуации через три дня, 180 км на юго-восток…
………….
……Разумеется наличными…"

Стэн и Фокс отреагировали мгновенно.
Я закурил и тупо вывернул голову в сторону, фрагмента пульсирующего ночными сутками пасмурного центра: радужный ореол декораций неонового фасада, располосованный огненными строчками мерцающего движения, сквозь серые нити дождевых осадков. Фрактальный Screen Saver дрейфующих артефактов.

*****

- Угу, - бессознательно промычал я, тормошившему меня за плечо Стэну, и перевернувшись на другой бок, зарылся головой в васильковую подушку.
Стэн молча собрал мои вещи.
Я ждал его весь вечер, за початым литром шотландского самогона. Отказать я ему не мог, но потянуть время и попытаться отговорить надеялся. Точнее не надеялся а умышленно тешил себя иллюзией, пошатнуть уверенность своего напарника. Я как ни кто другой знал его уязвимые места. Наверное он тоже. Стэн появился только под утро.

*****

Солнечное сияние, в зените, безоблачного, ультрафиолетового небосклона, раскололо сознание на два биохимических фронта не успевающих за суточной нормой климатических поясов. Пугающая цифровая ясность удаленности.

Неоконченные сутки, вверх по пульсирующей вене горного ручья, под багровым сиропом бархатного заката. Отрезки сосен упертые в темя сумеречного небосклона. Утренний спазм, покрывший инеем мозолистые губы обнаженного побережья.

Мы опоздали на шесть часов. Но по ней, и не вооруженным взглядом было видно, что она пролежала тут уже несколько дней. Сальное, желто-фиолетовое лицо, разбухшее, до патологоанатомической неузнаваемости, от укусов, непрерывно кружащихся, над экзотической тканью белкового распада, зацикленностью собственной неизбежности, хищных насекомых, + спешащих, по открытым участкам тела, в своем безмятежном карма-механическом ритме, рабочих особей муравьиного, неподалеку гнезда, ритуально исполняющих закон сохранения энергии. Взбешенный дозиметр Стэна, мгновенно развеял все сомнения. Предназначавшегося нам контейнера при ней естественно не оказалось…….
Передатчик, взятый Стэном из камеры хранения панамских авиалиний, по прежнему молчал. Паспортная и визуальная анонимность в нашем бизнесе всегда только приветствовались, но заказчик всегда должен быть на любом (на его выбор) источнике связи. Это условие.

- Это же долбаный аудио-пейджер!? - взяв в руки брошенный Стэном на кофейный столик маленький наушник, возмутился Фокс. - Связь односторонняя!!! Нас могут кинуть! Ты что сдурел?! - не обращая на него внимания Стэн наливал в принесенную им кружку, принесенную им бутылку пива.
Мы с Фоксом переглянулись. Я дал понять, что добавить мне нечего. И мы вновь уставились на Стэна.
- Извини другого там не было, - делая смачный глоток не фильтрованного пива, с искусственной улыбкой глядя на Фокса, невозмутимо отозвался Стэн.
Потом, уже без улыбки он посмотрел на меня.
Я тут же понял, что он расстроен не меньше чем мы.
- Придурок… - равнодушно бросил Фокс, и глотнул из своей кружки.
Я глотнул из своей. Добавить мне было нечего.

*****

Облако рассеянного пара бесследно растворяет нас на фоне хвойного участка упорядоченных пород. Минутой назад перед тем, как перейти маленький ручей, Стэн выбросил в него пэйджер . А Фокс перестал матерится. Глядя на тугой облачный фронт, я почему-то вспоминаю белую рябь не настроенного телеканала.

*****

Ты недоступна даже моим снам. Набор ассоциаций выложенный в хитроумный узор шаткого равновесия твоего отражения, размыкает последний контур моей самоидентификации.
Красота, как и все остальное… не дольше прерывания на счет ноль.